Чеширская улыбка кота Шрёдингера. Мозг, язык и сознание

Встает и более опасный вопрос: мыслят ли все люди и всегда ли? Если речь идет о способности делать относительно простые выводы и заключения из наблюдаемых фактов, то, конечно, да! Все мы, обитатели этой планеты, обладаем мышлением. Или разумом? Умом? Сознанием, наконец? Именно такие термины используются в соответствующем дискурсе. Но мы ведь обсуждаем высшие проявления человеческих способностей, — уровень, которого лучшие из нас достигли в процессе биологической и культурной эволюции. Мамардашвили определяет это как жуткий труд мысли: все, с чем мы имеем дело, происходит на пределе человечески возможного, мысль доступна человеку на пределе напряжения всех его сил. Он тонко подмечает, что на портрете Декарта в руках у философа книга, на которой написано: Mundus est Fabula («Мир — это сказка»). Если мы, строя свои знания о мире, будем полагаться лишь на результаты (или продукты) работы нервной системы, то не сможем сформулировать никаких всеобщих законов. Более того, мы их вообще не заметим вне топоса мысли. Любое сознание, по Декарту, есть самосознание. Как же изучать его методами современной нейронауки? Это требует отдельной работы, и работы философов.

Изучая мозг и его деятельность, нельзя пренебрегать культурно-специфичными особенностями когнитивных процедур: сведение всего разнообразия к некому статистическому среднему уводит нас в поле фундаментальных ошибок. В статье Асмолова с соавторами точно формулируется экспериментально порочное фактическое снижение, редукция, приводящая к эффекту опрощения жизни, что характерно для современной естественнонаучной мысли. Именно к этому подталкивают гипотезы тождества физического и психического, на которые явно или неявно опираются компьютерная метафора, а также метафоры, наделяющие мозг различными энергетическими, химическими и, особенно, психическими атрибутами: энергетический мозг, гетерохимический мозг, бодрствующий мозг, эмоциональный мозг, мотивированный мозг, метафорический мозг и, наконец, когнитивный мозг [Асмолов, Шехтер, Черноризов, 2018].

Обдумывание возможности продуктивного изучения высших когнитивных процессов, включая сложнейший из них — сознание, с неизбежностью приводит нас на старую дорогу, к проблеме психофизиологического дуализма как несводимости физического и психического. Само понимание психофизической проблемы существенно различно даже внутри отдельных наук, не говоря об отличии в дискурсах разных областей знания. Есть разночтения и более тонкие. Рассматривая теоретические и методологические вопросы расшифровки мозговых нейродинамических кодов явлений субъективной реальности, Д. И. Дубровский считает, что проблема «субъективная реальность и мозг… в ее современной трактовке является научной проблемой. Ее следует отличать от психофизической проблемы как собственно философской, выражавшей в общем виде вопрос о соотношении духовного и телесного (физического)» [Дубровский, 2015].

Как считают Е. П. Велихов и В. А. Лекторский с соавторами, присущая исключительно сознанию смыслообразующая функция несводима к любым формам адаптивной активности мозга, а «пристальное внимание к материальным основам сознания отнюдь не свидетельствует о приверженности редукционизму в варианте теории идентичности мозга и сознания… Сложность, разнообразие и непрямой характер современных методов исследования лишь расширяют поле возможностей для интерпретации результатов в рамках социогуманитарных и философских подходов» [Велихов и др., 2018]. Тем не менее, практически вся экспериментальная нейронаука, хотя и чувствует некоторую неловкость, но подразумевает, что, если бы удалось узнать все о свойствах нейронов и об их взаимодействиях, можно было бы объяснить, что такое дух. Дж. Серл отчетливо заявляет, что сознание реально и нередуцируемо, и что нормальная схема научной редукции по образцу физики предполагает различие иллюзии и реальности, но такие различия невозможно провести для сознания, так как для него иллюзия и есть реальность. В. А. Лекторский сформулировал парадокс о том, что мозг находится в мире, а мир находится в мозге [Лекторский, 2011]. Внешний мир строится изнутри, как говорил еще Гёте, вне нас нет ничего, что одновременно не было бы в нас.