Чешский с Карелом Чапеком. Рассказы из одного кармана

To se ví (понятное дело: «это себя знает»), já jsem to pak hleděl zamluvit (постарался замять /эту тему/), ale jak se ten člověk kousal do rtů (но как он закусил губу; ret – губа)! Ten má jistě proč mě nenávidět (ему есть за что меня ненавидеть), mínil pan rada zarmouceně (огорченно размышлял пан советник; zarmoucený – грустный, опечаленный, расстроенный; zarmoutit – расстроить, огорчить, опечалить). Já vím (я знаю), že on po mně nestřelil (что он в меня не стрелял), to je vyloučeno (это исключено); ale ani bych se nemohl divit (но я бы не удивился: «не мог бы удивляться»)…

To se ví, já jsem to pak hleděl zamluvit, ale jak se ten člověk kousal do rtů! Ten má jistě proč mě nenávidět, mínil pan rada zarmouceně. Já vím, že on po mně nestřelil, to je vyloučeno; ale ani bych se nemohl divit…

Pan Tomsa se zaraženě zadíval do země (пан Томса озадаченно/смущенно смотрел в пол: «в землю»). Nebo tuhle ten krejčí (или портной, недавно), vzpomněl si pln nevolnosti (вспомнил он с тягостным/тошнотворным чувством: «полн = исполнен тягостного чувства»; plnit – наполнять; nevolnost – тошнота, недомогание). Patnáct let jsem si u něho dával šít (я пятнадцать лет шил /вещи/ у него; dávat si – заказывать), a pak mně řekli (а потом мне сказали), že má těžké souchotě (что у него тяжелая /стадия/ туберкулеза). To se rozumí (разумеется), člověk se přece jen bojí nosit šaty (мне страшно носить одежду), do kterých mu kašlal takový souchotinář (в которую кашлял «туберкулезник» = человек, болеющий туберкулезом/ чахоточный); tak jsem u něho přestal šít (поэтому я перестал у него шить)…

Pan Tomsa se zaraženě zadíval do země. Nebo tuhle ten krejčí, vzpomněl si pln nevolnosti. Patnáct let jsem si u něho dával šít, a pak mně řekli, že má těžké souchotě. To se rozumí, člověk se přece jen bojí nosit šaty, do kterých mu kašlal takový souchotinář; tak jsem u něho přestal šít…

A tuhle přišel prosit (а на днях он пришел просить), že nemá do čeho píchnout (мол, что ему не во что воткнуть /иглу/= у него нет работы), že mu stůně žena (что у него болеет/хворает жена) a že by potřeboval dát děti ven (и что детей нужно отправить за город; ven – наружу, вон; за город); abych prý ho zase poctil svou důvěrou (говорит, чтобы я снова удостоил его своим доверием) – Kristepane (Господи Исусе), jak byl ten člověk bledý a jak se tak chorobně potil (какой он был бледный и как болезненно потел)! Pane Kolínský, řekl jsem mu (сказал я ему), koukejte se (поймите), to nejde (так не пойдет), já potřebuju lepšího krejčího (мне нужен портной получше /чем вы/; krejčí – портной); já jsem s vámi nebyl spokojen (я был вами недоволен). – Já se vynasnažím (я постараюсь/ приложу все услилия), pane, koktal ten člověk potě se strachem a rozpaky (заикаясь, сказал этот человек, покрываясь потом от страха и отчаяния), a div se do pláče nedal (едва не плача; div – чуть/чуть не; едва/едва не; dát se – взяться; начать).