Читаем Чешский с Карелом Чапеком. Рассказы из одного кармана полностью

„Právě (именно; právě – как раз; вот именно). Tam přespávají tihle kasaři a kapsáři z Pešti nebo z Haliče (там ночуют медвежатники и карманники из Будапешта или из Галичины; spát – спать, ночевать; tenhle этот; tenhleten, – вот этот; этот; kapsář – карманник; kapsa – карман), když přijdou do Prahy na práci (когда приезжают в Прагу на дело; když – когда; práce – работа, деятельность). My na ten lokál dáváme pozor (мы следим/наблюдаем за этим кабаком; lokál /экспресс./ – бар, ресторан; dávat pozor – быть внимательным; надзирать). Co myslíte (как думаете), nebyl to docela obyčejný policejní zvyk (не была ли это просто привычка полицейского = не пошел ли я туда по привычке; obyčejný – обыкновенный; привычный), že jsem se tam šel mrknout (я пошел туда заглянуть; mrknout – моргать, подмигивать; že – что; потому что)?“

„Právě. Tam přespávají tihle kasaři a kapsáři z Pešti nebo z Haliče, když přijdou do Prahy na práci. My na ten lokál dáváme pozor. Co myslíte, nebyl to docela obyčejný policejní zvyk, že jsem se tam šel mrknout?“

„To může být (возможно: «это может быть»; moci, moct – мочь; быть в состоянии),“ soudil pan Dastych (рассудил пан Дастых; soudit – судить; предполагать). „Takové věci dělá někdy člověk docela mechanicky (иногда подобные вещи люди делают машинально; mechanický механический, подсознательный; věc, f – вещь, предмет; dělat – делать, выполнять), hlavně když jaksi má smysl pro povinnost (особенно, если они как-то связаны со /служебными/ обязанностями; hlavně – преимущественно; главным образом; jaksi – как-то; smysl – смысл, толк; povinnost, f – долг; обязанность). Na tom není nic zvláštního (в этом нет ничего особенного/странного; zvláštní – странный, необычайный; zvlášť – особенно; отдельно).“

„To může být,“ soudil pan Dastych. „Takové věci dělá někdy člověk docela mechanicky, hlavně když jaksi má smysl pro povinnost. Na tom není nic zvláštního.“

„Tak já jdu do Dlážděné ulice (итак, я иду в сторону улицы Длажденной),“ pokračoval dr. Mejzlík (продолжал доктор Мэйзлик; pokračovat – продолжать, длиться; продвигаться), „podívám se mimochodem na seznam noclehářů u Tří panen (мимоходом смотрю список ночующих в «Трех девицах»; podívat se – посмотреть, взглянуть; mimochodemмимоходом, между прочим; seznam – список, перечень; nocleh – ночлег, ночевка; noclehář) a jdu dál (и иду дальше; dál – подальше). Na konci Dlážděné ulice se zastavím (в конце Длажденной улицы я останавливаюсь; konec; zastavit se) a mířím zase zpátky (и направляюсь назад; mířit – нацеливаться; направляться, идти; zase – опять, снова); pěkně prosím (/скажите,/ на милость; pěkně – хорошо, красиво; pěkný – красивый, хороший), nevíte (вы не знаете), proč jsem šel zpátky (зачем я пошел обратно; zpátky – назад, обратно)?“

Перейти на страницу:

Все книги серии Метод чтения Ильи Франка [Чешский язык]

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки