Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

Быт суровых сплавщиков, железных дровосеков и широкогрудых стеклодувов занимательно описывал на рубеже позапрошлого и прошлого веков писатель-деревенщик Карел Клостерман, в реалистических романах и рассказах с немудреными названиями вроде «В раю шумавском», «Из мира лесного уединения», «В сердце шумавских чащоб». Немец Клостерман выбрал себе в основном чешскую и чешскоязычную литературную судьбу, выступал за межнациональное согласие и нажил немало врагов, поскольку считал правильным поддерживать «малый народ» в его соперничестве и сосуществовании с «народом большим». Такие взгляды в чешско-немецком пограничье никогда не пользовались популярностью. Клостерман, может, и не был перворазрядным литературным мастером, зато оставил по себе в Чешской Республике добрую память. Мне доводилось даже дегустировать полутемное пиво Klostermann производства Страконицкого завода.

Главным «поэтом Богемского леса» считается не Клостерман, а его старший коллега Адальберт Штифтер, работавший в стиле бидермайер классик австрийской литературы и живописи. Чехи тоже причисляют его к классикам, но просто немецкоязычной литературы, о государственной принадлежности умалчивают. Штифтер родился в местечке Оберплан (теперь Горни-Плана), провел детство среди гор и долин, а потом навсегда переместился в Верхнюю и Нижнюю Австрию, в Вену и Линц, где возглавлял землячество выходцев из Шумавы. Он широко известен как литературный философ. В своих произведениях, отчасти краеведческих, Штифтер любил формулировать различные нравственные законы, главный смысл которых сводился к настоятельным требованиям всеобщих справедливости и любви. Возразить против таких призывов совершенно нечего.

Проза Адальберта Штифтера по меркам сегодняшнего дня скучновата и назидательна, он не случайно всю жизнь был педагогом, зарабатывал на хлеб на ниве просвещения. В личной жизни, изобиловавшей драмами, писатель не дождался ни справедливости, ни особой любви, но страстные гуманистические проповеди сделали его человеком на все времена. Не случайно именем Штифтера, продвигавшего в том числе и чешско-немецкое сотрудничество, названа мюнхенская общественная организация, развивающая культурные и иные связи между тремя нынешними шумавскими народами. На склоне горы Плехи в 1877 году местные каменотесы по инициативе поклонников писателя-мыслителя поставили гранитную «пирамиду Штифтера». К этому памятнику ведет туристическая тропа с романтическим названием «Дух заповедного леса». От подножия обелиска открывается духоподъемная панорама горного озера, но вообще 15-метровая пирамида из обработанных вручную камней, стоящая в окружении других, природных, валунов и вековых елей, выглядит здесь чужеватой.

Писатели Клостерман и Штифтер скончались, не увидев крушения своей мечты о межнациональном согласии в Шумаве. Всех тех, кто предпочитал немецкое название Böhmerwald чешскому Šumava, во второй половине 1940-х годов принудительно отселили, их деревни взорвали и сровняли с землей, в том числе и поэтому здесь до сих пор малолюдно. После начала холодной войны и в елово-буковых, и в елово-пихтовых лесах воцарился самый что ни на есть строгий режим, только не заповедный, а пограничный. Местные жители утверждают, что кое-где в лесах Шумавы еще сохранились фрагменты минно-заградительных рубежей, но не буду утверждать этого со всей определенностью. Нет худа без некоторого добра: отсутствие даже робкой экономики способствовало лучшему обновлению природных ресурсов. Шумава получила статус национального парка, самого обширного в Чехии, и экологи теперь стерегут леса и горы не менее бдительно, чем пограничники некогда охраняли социалистическое содружество от зловредных посягательств НАТО.

Национальный парк Шумава площадью почти 700 квадратных километров — крупнейший в Чешской Республике

Речь идет, в частности, об участке горного ельника (500 гектаров) под горой Троймезни (по-немецки Байеришер-Плёкенштайн) вокруг ледникового озера Плешне; всего в паре километров отсюда под острыми и тупыми углами сходятся границы Чехии, Германии и Австрии. С 1979 года полностью закрыт для посещения небольшой Милешицкий коренной лес. Любая хозяйственная и даже вольная прогулочная деятельность запрещена в первобытном лесу на западном склоне горы Боубин. Доподлинно известно, что на центральном участке этого сектора, в 47 гектаров, лесоруб не прикасался ни к каким деревьям ни бензопилой, ни даже топором по крайней мере полтора столетия. Шумава, и с этим бессмысленно спорить, — не Амазония, не национальный парк «Светлая вода» в Республике Коми, где расположен самый обширный в Европе девственный лес. Конечно, не масштабами и площадями Чехии с Бразилией и Россией меряться, но важно другое: чтобы приехать в этот древний лес из Праги, Мюнхена или Линца, требуется три часа, а не трое суток. Решайте, что для общения с нетронутой природой имеет значение: размер или скорость проникновения.