Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

Францу II пришлось совсем горько: через двое суток он вынужден был в полевых условиях встретиться с Наполеоном, чтобы согласовать со своим победителем унизительные условия окончания боевых действий. На переговорах у Спаленной Мельницы (так называется это неприметное местечко) император французов повел себя великодушно — ему, отпрыску небогатого корсиканского рода, важным казалось на равных держаться с суперзнатными европейскими монархами, особенно если они уже были побеждены в бою, чего уж там! Представители сторон заключили мирный договор в день после Рождества в Пресбурге (теперь Братислава): Австрия лишалась различных земель и, что важнее, Габсбурги утрачивали первенство в германском мире. В августе 1806 года Франц сложил титул и полномочия главы прекращавшей свое существование Священной Римской империи. Ее заменил Рейнский союз, конфедерация немецких княжеств, созданная по настоянию и под патронатом Бонапарта.

До того момента, как, по словам Пушкина, «в неволе мрачной закатился Наполеона грозный век», Европе суждено было пережить целое бурное десятилетие. Александру и другим государям потребовалось еще четыре (!) коалиции, чтобы одолеть бонапартистскую Францию. Российской империи предстояло пережить разрушительное вторжение Великой армии, окончившееся, как известно, полным ее поражением. А крестьяне Теллница и Збейшова помаленьку восстанавливались из руин. Жатчанские пруды, в которых утонули русские кони и пушки, в конце концов спустили (как утверждают чешские историки, из-за недоброй славы). Я объехал эту деревню кругом; с севера ее огибает скудная речка Литава, к югу поля люцерны отделены от лесопосадок Гранечницким ручьем, и это по водной части все.

На аустерлицких просторах есть два очевидных пункта силы. Первый — командный пункт Наполеона, рукотворный пригорок (изначально могильник эпохи великого переселения народов), на котором в память о сражении высажены два раскидистых теперь клена. Считается, что на этом же пригорке под навесом из соломы Наполеон переночевал перед битвой. В тени кленов установлен серогранитный почти что куб примерно метр на метр на полметра, накрытый картой дислокации войск на тот момент, когда горнисты протрубили первую атаку. Бронзовую схему уже несколько раз похищали злоумышленники, чтобы сдать в металлолом. Но патетическую цитату из Наполеона (де Сегюр подтверждает, что с этими словами император французов после сражения обратился к своим полкам) никакой огонь не расплавит: «Солдаты, мой народ с ликованием встретит вас, и стоит вам сказать „Я участвовал в Аустерлицком сражении“, ответом станет „Вот храбрец!“»

Бонапарта, можно предположить, заставило расчувствоваться и то обстоятельство, что Великая армия одержала красивую победу день в день через год после церемонии коронации в соборе Парижской Богоматери. «Первый придворный художник» Жак-Луи Давид приступил к работе над знаменитым эпическим полотном (621×979 сантиметров), живописующим эту сцену, едва в Париж пришла весть о триумфе при Аустерлице, который во французской традиции сентиментально называют «сражение годовщины».

Со стороны, с полей и с автодороги, пригорок Журань смотрится значительно и как-то надменно. Кудрявые клены, если глядеть издалека, сливаются воедино, образуя над вольным луговым пространством широкий зеленый шатер. Это природный памятник непреклонной воле талантливого и безжалостного человека, способного, не колеблясь, отправить на гибель тысячи, десятки тысяч солдат. Именно так, по велению всего лишь трех облеченных властью коронованных особ, и сошлись непонятно зачем в смертельной схватке почти 160 тысяч русских, австрийцев, французов, поляков, немцев, чехов, хорватов, итальянцев, украинцев, грузин, даже сирийцев и египтян[33], подданных многонациональных империй. 160 тысяч пар сапог яростно топтали эту промерзшую землю, 160 тысяч разинутых ртов молились, матерились и что есть сил кричали на всех языках мира «Ура!», 160 тысяч штыков и клинков резали, рубили и дробили человеческую плоть. Итог подвел Лев Толстой: «Медленно передвинулась всемирно-историческая стрелка на циферблате часов человечества».

Курган мира у Славкова-у-Брна (1910). Архитектор Йозеф Фанта