Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

Внутри этой моравской площадки, неправильного четырехугольника со сторонами примерно в 10–12 километров, в основном южнее «королевской дороги» из Вены в Ольмюц, располагались два десятка деревень, населенных преимущественно чешскоязычными крестьянами. Любая армия, своя или неприятельская, оказывалась для них бедствием — солдаты были вечно голодны и охочи до женщин, их беспрестанно мучили холод и жажда. Хоть австрийские, хоть русские, хоть какие военные реквизировали все, что попадалось им под руку, пускали на растопку и колья из плетней, и дровяные сараи, и церковные скамьи, разве что распятия иногда совестились трогать. Квартирьеры и фуражиры не жалели местное население. Оказавшись в Брюнне, Наполеон затребовал для своего войска по 26 коровьих туш ежедневно. Бои угрожали местным жителям случайными смертями и гарантированным разорением, последствия военных кампаний были чреваты голодом и болезнями. Сражение у Аустерлица, из-за дурных санитарных условий и многих тысяч раненых, вызвало эпидемию, которую пригасили только новогодние морозы; тиф-то не разбирал между военными и гражданскими. В этой кровавой битве погибли и были ранены, по разным источникам, 15 или 25 тысяч человек, а померших крестьян никто сосчитать и не подумал.

Чехи, как и представители других народов Австрийской империи, волей либо неволей служили в армии Франца II, высшие офицерские кадры для которой поставляли в основном немцы и венгры. Не все, наверное, полагали счастьем храбро отдать жизнь за своего короля, но именно такая доля досталась при Аустерлице единственному на все Францево войско полководцу чешского происхождения, командиру пехотной бригады генерал-майору Франтишеку Йирчеку, он пал как раз на Праценских высотах. Наполеон тоже потерял в тот день одного из своих высокопоставленных боевых товарищей: русская граната раздробила ногу генералу Жан-Мари Валюберу, он скончался в госпитале.

Собирая материал для книги, я вслед за Наполеоном отправился в подробную поездку. Из Брно выдвинулся на велосипеде и до самого вечера следовал замысловатым 80-километровым маршрутом Подоли — Тварожна — Шлапанице — Кобылнице — Соколнице — Телнице — Жатчаны — Уезд-у-Брна — Гостерадки — Збышов — Понетовице — Йиржиковице — Блажовице — Голубице — Кршеновице, пока, практически без сил, не завершил велопоход в Славкове-у-Брна. В наполеоновские времена тот же путь обозначался по-другому, на немецкий манер (Критшен — Босениц — Шлапаниц — Кобелниц — Соколниц — Теллниц — Затчан — Аугезд — Кляйн-Гостерадек — Збейшов — Пунтовиц — Гиржиковиц — Бласовиц — Голабиц — Крженовиц), потому что все ныне чешское тогда было австрийским. Сегодня окрестности Славкова — исключительно дружелюбный, вполне продвинутый по местным меркам чистенький сельскохозяйственный край, о военном прошлом которого напоминает множество монументов и памятных знаков, главный из которых, всегда печальный Курган мира, Mohyla míru, считается первым из построенных в Европе пацифистских мемориальных комплексов. Подтверждением сему служит выспренная бронзовая цитата из Томаша Масарика на одной из стен мавзолея: «Не мечом, но плугом, не кровью, но работой, не насилием, но миром, не смертью, но жизнью». Легко сказать!..

С велосипедного седла убеждаешься в зрелости оперативно-тактического замысла Наполеона, в день битвы превзошедшего своих противников и в остроте полководческой мысли, и в решительности, и в хитроумии. Русские и австрийцы плохо договорились о совместном командовании, их генералы неуклюже управляли войсками, недооценивая силы и способности противника, их полковники и поручики действовали пусть отважно, но наивно и прямолинейно, так что, если судить по выводам военных историков, поражение союзников явилось закономерным. Как сказано у Толстого, «русские ружья были слишком тяжелы».