Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

Ровно в девять часов утра участники мероприятия возлагают цветы к поставленному в 1990 году скромных форматов памятнику чешско-моравско-словацкой взаимности, а потом до самого вечера по горной и луговой округе звучат сольное и хоровое пение, народная и духовая музыка, рок-н-ролльные наигрыши и все такое прочее. С особым удовольствием исполняются композиции на цимбалах, это струнный ударный инструмент с долгой центральноевропейской традицией. Иногда выступают звезды, например чешка Зузана Лапчикова или словак Иржи Гужик.

В хорошую погоду под венчающим не слишком высокую (970 метров) гору телевизионным передатчиком собираются 10, а то и 15 тысяч человек, все в отличном настроении. Велка-Яворжину освоили любители велотуризма; здесь сложилась еще и традиция веселых, несмотря на причуды зимы, чешско-словацких встреч Нового года. Другой проверенный центр братских торжеств — горная гостиница на словацкой стороне горы, открытая в 1924 году и названная именем Йозефа Людовита Голуби, ботаника и литератора из евангелистских священников. В этих живописных краях пастор Голуби изучал родную природу, составлял гербарии (в самый обширный занесено более 12 тысяч образцов трав и цветов) и описания грибов, а также сочинял тексты на славянские темы. Й. Л. Голуби, как указывают специалисты, внес особо ценный вклад в систематизацию сортов малины.

Что бы там ни сохранялось в людских сердцах, но чешско-словацкая граница в реальности-то существует, более того, считается одной из самых стабильных в Европе, она не менялась считай что тысячелетие. Яворжинский телепередатчик расположен точно на государственной меже. Эта граница (если измерять строго, 251 километр 763 метра) почти прямой, но все-таки кривой линией ведет с северо-востока от деревни Хрчава на юго-запад через лесистые Бескиды, Яворники и Белые Карпаты, через буйные луга и зеленые поля, через долины голубых рек, до окрестностей городка Ланжхот, пока не утыкается в Австрию. Скреплена она 16 контрольно-пограничными переходами, на которых никакого контроля давно уже не производилось, временное исключение составила только пандемия коронавируса.

Межгосударственный фронтир, славянско-мадьярский, а по сути славянско-славянский, здесь образовался тысячу лет назад, после краха княжеско-имперской идеи Моймировичей. Он разделял и соединял сначала племена, а потом народы с похожими языками и культурами, но, как выяснилось в итоге, с разными манерами социальной рефлексии и способами восприятия действительности. С левой, чешской, стороны границы, почти на самом ее юге, есть небольшой «карман» (по-умному говоря, этнографическо-исторический район) на 2 или 3 тысячи квадратных километров, где межславянские различия на протяжении веков были в значительной степени стерты. Некоторые историки утверждают, что, судя по развалинам и раскопкам, именно здесь (в частности, в окрестностях нынешних Старе-Места и Велеграда, где святой Мефодий якобы лично помогал обрести истинную веру чешскому князю Борживою[38]) как раз и располагался столичный центр великоморавских земель. В новые исторические времена эта область именовалась Моравской Словакией, иногда Заморавьем, местных жителей еще столетие назад смешно называли заморавчичами. Тут сформировалось общее чешско-словацкое сознание в том смысле, что в деревнях вокруг городков Годонин и Отроковице, в Весели-над-Моравоу и в Напайедле до поры до времени не проводили между собой и соседями такой уж четкой национальной черты. Тут изъяснялись на своеобразном диалекте, в быту говорили на чем-то среднем между старочешским и словацким языками, а ближе к Словакии прослеживалось и влияние венгерского.

В XX веке это резкое лингвистическое своеобразие стало постепенно смягчаться, региональные особенности сглаживались, и теперь, как кажется, сохранились только в фольклорных традициях да в особенном ощущении «малой родины». Область Словацко, располовиненная между Южноморавским и Злинским краями, знаменита в Чехии белыми/красными винами, народными ремеслами вроде производства особо расписного фаянса, дутого стекла или ножей с костяными и деревянными рукоятками, а также бесчисленными фолк-праздниками, ну вот в том числе и фестивалем на шапке Велка-Яворжины. В деревне Тупесы, например, нас удивили стильные керамические часы, понятно, что ручной работы: стрелки бегают по нарисованным на блюде цветочным узорам. Известным на всю страну символом здешнего посудного промысла стала «роза Тупесов», придуманная в 1920-е годы мастерицей Боженой Коваржиковой. Массовое производство тупесской керамики в прошлом, но кустарным образом гончары и художники все еще работают, на всю деревню их осталось трое или четверо. Наши часы с миллионом алых роз — произведение искусства пани Мирославы Валентовой, она в профессии, почитай, полвека. Вот в Тупесах в том числе и произрастает самая что ни на есть народная чешско/словацкая жизнь, от земли, лозы, нетронутой природы и посконной простоты.