Честь

Позже Джаудат легко нашел могилу родителей и брата. Была она заботливо огорожена деревянной изгородью, и колыхалась на ней молодая поросль тала. Искал он и деда. Стариков, похожих на него, с добрым сердцем, с лаской в глазах, оказалось очень много в Татарстане, только того самого деда нигде не было.

Может, все это было плодом больного воображения мальчика. Но ведь он помнил даже цвет пуговиц на рубашке у старика, помнил каждую морщинку на его лице, слышал ласковый голос. Он видел висевшие на стене избы гроздья сухой рябины, ветки черемухи со сморщенными бусинками ягод. На всю жизнь запомнил он аромат золотистого меда на мягком ноздреватом хлебе, ощущал его вкус на губах...

Навсегда запечатлелся в душе Джаудата Мансурова светлый образ этого старого человека из народа. И всегда при слове «народ» в его глазах прежде всего возникал облик этого старика.

3

Еще немало тягостных испытаний перенес в жизни Джаудат. Были еще бои, были ранения, если не от пуль, так от острого кулацкого ножа. Но ничто не помешало ему войти в жизнь человеком жизнерадостным, влюбленным в труд, в могучую природу, а главное, в созидательные силы советского человека.

Джаудат рано научился ненавидеть старую жизнь. Комсомол и партия открыли ему глаза на многое. Партийная школа помогла выработать твердые убеждения, научила отличать не только красное, белое, зеленое, но распознать красноватое, зеленоватое и всякого рода иные оттенки.

Долгие годы был потом Джаудат Мансуров на комсомольской и партийной работе, а за несколько лет до начала Великой Отечественной войны приехал в этот волжский район, где его избрали секретарем райкома.

Джаудат Мансуров никогда не довольствовался лишь делами сегодняшнего дня. Потому и планы райкома он строил, заглядывая далеко вперед: какова перспектива района? В каком направлении должна развиваться его экономика и культура?

Некоторые работники районного аппарата, самодовольные верхогляды, жившие от кампании к кампании, люди, вся деятельность которых умещалась в пятидневной сводке, встретили с усмешкой нового секретаря райкома. В ответ на его настойчивые вопросы немедленно посыпались цветистые фразы:

— «Культурная революция получила у нас такой широкий размах!.. Народ поднялся на небывалую высоту... Колхозники окончательно оседлали высокую агротехнику... Получают по сто пятьдесят пудов хлеба... Племенной скот, птица!..»

Действительно, были в районе одна-две бригады, добившиеся такого урожая, но ведь в среднем по району в иные годы урожай не превышал шести-семи центнеров с гектара. Многие колхозники, если дни в межень предвещали засуху, все еще, вздыхая, поглядывали на небо. Случалось, затевали даже оставшееся от языческих времен веселое игрище — «дождеван», обливали водой прохожих, надеясь, что этим умилостивят небо...

Мансуров с первых же дней стал сам бывать в колхозах. Прихватив с собой землеустроителей, агрономов или зоотехников, он неутомимо шагал по полям, лесам, лугам; заставлял их измерять, делать расчеты, брать пробы почв. Ходил с фермы на ферму, разглядывал породистый скот, давал советы. Его частенько можно было видеть на уроках в школе или беседующим со стариками о разных житейских делах. Он без всякого стеснения заходил в любую колхозную избу. И никто не чуждался его: через несколько минут он уже сидел со всей семьей на саке, пил чай и вел дружеский разговор. Его интересовало все — от выводка гусей под саке до вопроса о том, сколько человек из их колхоза получило высшее образование.

Добрые начинания нового секретаря скоро дали себя знать. Район стал выполнять планы и вскоре был причислен к передовым. В колхозных стадах появился невиданный до того породистый скот. На пустырях зазеленели молодые сады. От районного центра в четырех направлениях побежали мощеные дороги. В самом Якты-куле в нескольких колхозах заработали электростанции, кое-где появились кирпичные заводы.

Вместе с колхозами богатели и сами колхозники.

Но как? Вопрос этот был немаловажный. Рос достаток, а они держались старинки. Одежду шили по-дедовски, избу ставили, как сто лет назад, делили ее только на горницу да малую половину. Потолок был низкий, окна маленькие, пазы меж бревен лохматились паклей, давая приют сонмищу тараканов. Посреди избы громоздилась печь, на которой вечно сушились валенки и всякое тряпье. А по полу, задрав хвосты, носились теленок да козлята. Правда, не в диковинку были швейные машины, патефоны, радиоприемники, но в целом культура была невысокая.

Значит, недостаточно планировать только экономику района, нужно еще строить и быт колхозника, вывести его из-под темного навеса старины на широкую светлую дорогу.