Честь

— Тихо Жоржик, он заснул, — шопотом сказала Маша, чуть касаясь прядями волос щеки Брагина.

— Я хочу, чтобы в моей жизни было много цыпушек, — продолжала Маша, закрыв глаза. Брагин, до сих пор не знал, что можно быть счастливым от одного слова, взгляда, легкого случайного прикосновения. Перед глазами мелькнул разрез алых губ, закружилась голова, и через секунду тепло первого, робкого поцелуя сладостной истомой разлилось по всему телу…

— Добро пожаловать, дорогие гости… Дементий… сторож, — приветливо сказал плотный старик, снимая с седеющей головы помятый картуз. — Не побрезгуйте побаловаться чайком с яблочным вареньем… прошлогоднее… сам варил…

Все направились к сторожке.

— А я несу опечаленной клушке потерянную курочку, — тепло сказала Маша, прижимая к губам спящего цыпленка. Дементий молча два раза дернул цыпленка за клюв, покачал головой, задумался и куда-то в пространство сказал:

— Жизнь короткая… скоро съедят… потому не курочка, а петушок…

Все подошли к сторожке. Маша присела и выпустила на землю будущего петушка. На нее с криком наскочила взъерошенная клушка и вместо благодарности осыпала ее куриными ругательствами. Она быстро увлекла за собой петушка и долго поучала его куриными нотациями.

Сели пить чай. Пузатый, помятый самовар пел тихую песнь, словно сказку рассказывал про яблоню.

— Дементий, а вы круглый год живете здесь? — спросила Маша.

— Не то что круглый год, барышня, а круглые годы… Вот почитай уже пятнадцать годов…

— И вам не скучно?

— Да разве с яблоней соскучится… она мне как дети… Подойдешь к одной, поздороваешься… молчит… ровно сердится… тоже гордая… потом вдруг зашелестела листьями… заговорила… Морозы пойдут, каждую соломкой окутаешь, чтобы ножки не ознобила… смотришь, другая грустная, хохлится… лекарством поможешь… А сейчас ровно невеста в подвенечном платье… Каждый год, по сию пору, невестой наряжается… Вот и вы, барышня, скоро невестой будете — яблоней…

Чистые слова Дементия залили лицо Маши стыдливой краской румянца, а счастливый Брагин ясно представил себе ее в белом как снег венчальном платье.

Вечерело… прохладой дышал воздух… Дементий проводил гостей до ворот.

— Заходите, барышня, в августе, когда антоновка поспеет. Оно, конечно, по ту пору ворота закрыты… народ всякий бывает, а вы постучите да покличите… Дементий!.. Дементий!.. Я услышу.

Он снял картуз, приветливо посмотрел на обоих и наставительно добавил:

— Холодает, а барышня в одном платье, не ровен час простудится… захохлится как яблоня.

— Ничего, Дементий, нам не далеко… А в августе я обязательно приду. Помогать вам собирать антоновку… Хорошо? — тепло сказала Маша.

Снова шли молча, не было слов, все было ясно, и ясностью бились два молодых сердца. Вернувшись домой, Маша попросила Брагина помочь ей решить экзаменационную задачу по алгебре. Они сели за Машин стол совсем близко друг к другу. Задача была сложная, путанная, с двумя неизвестными, но знакома Брагину. За счастье быть рядом с Машей, Брагин умышленно долго решал ее. Неизвестные были давно найдены, задача была давно решена, их уже два раза звали ужинать, а они счастливые сидели в наступивших сумерках и решали другую задачу — задачу жизни. В свои семнадцать лет им казалось, что они решили ее. Они не понимали, что задача жизни вся состоит из неизвестных и чаще всего бывает решена неправильно, что сама жизнь вплетает в нее все новые и новые неизвестные и что было ясным сегодня, порождает на завтра недоверие, подозрения, отнимает уважение, без которого задача жизни остается не решенной. Прощаясь с Машей, Брагин впервые почувствовал, что он уходит не один, что, сегодня, он уносит Машу с собой, уносит в своих мыслях, мечтах.

Он умышленно медленно возвращался в корпус. Ему хотелось как можно дольше остаться одному с мыслями о Маше. Ну конечно, я ни разу до сих пор не любил, думал Брагин. Я просто поклонялся тому, что нарисовало мне мое воображение… Я говорил какие то глупые слова любви, звучащие сейчас такой ложью… Я отказываюсь от них и радостно переношусь в новый мир моей первой и последней любви… Маша!.. Чудная!.. Я люблю только тебя, — вслух закончил Брагин.

— С кем это ты разговариваешь? — весело спросил догнавший его Рудановский.

— Нет, я просто на свежем воздухе повторяю завтрашний экзамен по законоведению…

— Ой, что ты врешь… Тут пахнет не законоведением… Наверно опять не поладил с Машей…

— При чем тут Маша? — вспылил Брагин.

Друзья вошли в корпус.

К НОВОЙ ЖИЗНИ

Сдан последний экзамен… Окончен корпус… Красочно, с юношеским задором прошел, скрытый от начальства, выпускной парад вновь испеченных господ юнкеров. В фантастических самодельных формах господа юнкера выстроены в портретном зале по роду оружия и военных училищ. Парадом командует «полковник», просидевший в корпусе вместо положенных семи лет — девять. Парад принимает «генерал» с десятилетним стажем.

— Смирно, равнение направо!!!

— Здравствуйте господа юнкера!!!

— Здравия желаем Ваше Высокопревосходительство!!!