Честь дороже славы

– Эти полки будут участвовать в празднике.

– Примите наше одобрение… – и, понизив голос, нервно обронила: – Что-то вчерась не изволили вы быть, батинька, на обеде… А я таки надеялась…

И, отвернувшись, широкая и неповоротливая, поплыла к ожидающей ее карете. Она приказала ехать в церковь деревни Черная Грязь, в новоприобретенную усадьбу. С собой взяла только Прасковью. И, как была в тяжелом мундирном платье, покорно выдержала вечернюю литургию, со слезами слушая хор певчих… А на обратной дороге уже обдумывала, где поселить главного героя войны Петра Румянцева, не жившего со своей супругой, Екатериной Михайловной, пожалованной два года назад в статс-дамы. Через три дня он приезжал в Первопрестольную, излечившись от недуга. И для встречи фельдмаршала на городской окраине, у деревеньки Котлы, были выстроены по ее распоряжению триумфальные ворота, а вдоль дороги расставлены пирамидки со светильниками, ежель въедет Румянцев не днем, а в темное время. В любом случае курьер оповестит о приближении Петра Александровича к Москве, и только Потемкину она может доверить устроительство чествования героя. Немало славных полководцев, например, Суворов. Но характером он вспыльчив и постоянно с кем-то пикируется. Воин хорош, а доверить целую армию пока было бы опрометчиво.

Вдруг лошади, везущие карету, шарахнулись в сторону! Прасковья Александровна, сидевшая напротив, вскрикнула и, удерживая императрицу, схватила ее за колени. Мимо промчался, догоняя зайца, донской казак. Только на мгновение промелькнуло его лицо, но Екатерина успела заметить, что был он на редкость красив, смуглолиц, с черным кольцеватым чубом. Объявший было ее гнев сменился на милость.

– Дикарь! Но такие и готовы, ежели понадобится, умереть за меня, – убежденно сказала императрица статс-даме. – Твой брат фельдмаршал Румянцев не примирился ли с законной супругой? Ищу для него пристанище. Гофмаршал Орлов осмотрел дом Бибикова, но он для покоев непригоден. Может, поселим во дворце, где жил принц Дармштадтский?

Бывалая кокетка ослепительно улыбнулась:

– Вы наш ангел-хранитель, матушка-государыня! Вы всю семью нашу отличили… И, клянусь Богом, все мы преданы вам до последней минуты жизни.

– Петр Александрович это доказал. И будет возвеличен примерно, как лучший сын Державы!

19

Великое празднование годовщины мира с Портой началось вечером девятого июля, когда Екатерина приехала в Кремль и отстояла Всенощную в Успенском соборе. Донская команда также была размещена здесь, и Леонтий, к своему удивлению, увидев императрицу, узнал в ней одну из тех дам, которых напугал при гоньбе зайца. Русака он тогда запорол-таки нагайкой. А про важных особ и позабыл.

Полувзвод Ремезова караулил Ивановскую площадь. До приезда государыни конвойцам ненароком пришлось участвовать в богоугодном деле.

Отлитый для этого торжества могучий колокол помещался на колодце из бревен, напротив колокольни Ивана Великого. В широком проеме звонницы виднелась мощная балка, к которой привязаны были канаты и цепи, спускающиеся вниз к колоколу и подъемным устройствам. Артели работного люда и служивых в форме пехотинцев собрали на Соборной площади. Тут же находились священники, мысленно взывающие к Господу с просьбой, чтобы сложное и благовидное предприятие завершилось ладом.

– Эгей! Натягивай вервие! – зычно дал команду с колокольни артельщик, с длинными светло-русыми кудрями, перехваченными ленточкой, похожий на былинного героя. – Потягивай дюжей! Господу послужи-им-ка-а!

И эта путовень канатов и цепей, сооруженная инженером или смекалистым строителем, пришла в движение, напряглась, растянулась – и заскрипели дубовые вороты, вторя возгласам людей. Чугунный исполин медленно сдвинулся, качнулся туда-сюда, как бы на прочность проверяя крепление, и стал медленно удаляться от земли.

– Донцы! Донцы! – закричал дьячок в синей рясе, подбегая к Леонтию. – Пособите, рабы божии, явите силушку!

Казаки, заскучавшие от шатания по Кремлю, оживились. Быстро потеснили мужичков и тоже уцепились за толстые корабельные веревки.

– Эй, у-ухне-ем! Еще ра-азик, еще раз! Э-эх, братцы! Еще ра-азик…

И колокол поплыл по воздуху, как огромная казацкая шапка! На площадке звонницы его приняли многие руки – и многотонный гигант, соскользнув с верхнего блока, осадисто повис на балке, громыхнув на весь Кремль. Священники, а вслед за ними и весь прочий люд закрестились, благодаря бога. Леонтий вспомнил черкасские соборы, которые и внешне, и во внутреннем убранстве были куда скромней. Одной православной верой связаны были все россияне: и казаки, и вот эти, чудно гутарившие мужики…

Утром Ремезову и его казакам было приказано встать караулом подле батареи вестовых пушек, размещенных вблизи колокольни.