Честь семьи Прицци

Попрощавшись с дедом, Мэйроуз пошла в церковь Санта Грациа ди Трагетто. Там она поставила три свечки — за отца, за Чарли и за себя — и опустила двадцать долларов в ящик для пожертвований. На второй скамье с правой стороны, где она в детстве сиживала по праздникам, она прочитала молитвы Деве Марии и Сан–Дженнаро, прося помощи в осуществлении ее плана. Она хотела отплатить отцу за все, уничтожить его, пока он не заболеет и не умрет. После его смерти боссом семьи Прицци должен стать Чарли Партанна, а Мэйроуз Прицци будет его женой. Мысль об этом была ей милее всего. Чарли будет с ней. Слава богу, он женился на Айрин Уокер. Первый этап ее плана осуществился. Ее ежедневные, еженощные молитвы были услышаны. Пусть она была опозорена и страдала целых десять лет, но справедливость восторжествует, ее честь будет восстановлена. Она возвращается из изгнания. Скоро она похоронит деда и отца и рядом с Чарли станет во главе семьи Прицци.

Глава 19

Когда Айрин прилетела в Нью–Йорк, их медовый месяц продолжался еще неделю, но потом Чарли арестовали по обвинению в убийстве двух налетчиков–наркоманов, произошедшем более года назад. Большой семейный совет отложили, а Эд Прицци спешно внес залог в двести пятьдесят тысяч, после чего Чарли был отпущен за недостаточностью улик.

Чарли сразу поехал домой, где Айрин готовила ужин. После пяти минут объятий и поцелуев она спросила:

— А ты не против, если я немного обновлю обстановку?

— В смысле? Что ты хочешь изменить?

— Мне кажется, тут не хватает книг. Это первое, что бросается в глаза. Да и мебель у тебя точно декорации провинциального театра.

Чарли сначала заколебался, но потом подумал, что Мэйроуз все равно никогда этого не увидит, и разрешил.

— Делай что хочешь, — сказал он, — только Мэйроуз сюда не приглашай.

— Почему?

— Она дизайнер интерьера, это она обставила мне квартиру. — Его вдруг осенило. — Слушай, она могла бы подобрать нам новую мебель по оптовой цене.

— Я никогда не покупаю ничего оптом или разрекламированную дешевку. Да и зачем покупать? У меня в Калифорнии целых девять комнат отличной мебели, самой лучшей. Когда я все закончу, тебе понравится, вот увидишь.

— Да? Ладно. А что у нас на ужин?

— Я решила сделать тебе сюрприз и приготовить что–нибудь новенькое. Говядина, тушенная в вине, французское блюдо, скорее деревенское.

— Без пасты?

— Разве что в виде гарнира предлагают приготовить фарфалле, которые, говорят, очень подходят для этого рецепта.

— Поверь мне, они хороши для любого рецепта.

Зазвонил телефон.

— Привет, Чарли! — сказал отец. — Ага, Эд обо всем позаботился. Отлично. Слушай, сегодня в десять часов у Бена Сестеро. Дольше ждать они не хотят.

— Конечно, папа. А когда ты приедешь, чтобы познакомиться с моей женой?

— Я с ней знаком, забыл, что ли? Если сегодня ничего не случится, жди меня на ужин в воскресенье.

— О’кей.

Они одновременно дали отбой.

— Сегодня в десять вечера большое собрание, — сказал Чарли Айрин, — то самое, о котором говорил отец, еще когда мы были в Мексике. Если все пройдет хорошо, он приедет к нам на ужин в воскресенье.

Помешав ложкой в кастрюле, Айрин закрыла ее крышкой.

— Хорошо, просто здорово. Тогда сегодня мы поужинаем в ресторане, а это рагу пусть два дня дожидается твоего отца, чтобы в воскресенье выступить в роли самого потрясающего рагу, которое когда–либо было контрабандой доставлено из Франции.

— Ты лучше сядь и выпей вина, — предложил Чарли. — Я сам приготовлю ужин, который понравится тебе больше, чем в любом ресторане.

— Вот как? А что ты хочешь приготовить?

— Такое, что ты язык проглотишь.

— Например?

— Pasta con le Sarde по–палермски. Это ракушки из пасты, на вид как улитки, запеченные с сардинами, анчоусами, фенхелем, изюмом и кедровыми орехами, в оливковом масле с шафраном. А когда ты наешься как следует, я буду любить тебя всю ночь.

— По крайней мере, до половины десятого, когда ты уедешь на собрание.

— Ах, к черту еду! — воскликнул Чарли, обнимая ее. — Мы можем поесть в любое время, а сейчас, глядя на тебя, мне все равно не до еды.

На совет на Бруклинских высотах Чарли прибыл за пять минут до назначенного времени.

— Все уже собрались, — сказала Амалия, расцеловывая его в обе щеки. — Ждут только тебя и папу.

Когда Чарли вошел, место дона Коррадо во главе стола пустовало. Справа сидел Винсент, а слева — Эд. Согласно протоколу рассаживаться надлежало по старшинству, вне зависимости от количества денег, принесенных в семью, что всегда бесило Эда. Анджело сидел справа от Винсента, а дальше оставалось место для Чарли, против Бена Сестеро и Гарри Гарроне. В дальнем конце стола сидел незнакомый человек — угрюмый, носатый и толстый, с двумя золотыми цепочками для часов, блестевшими на его сером фланелевом жилете. Его никто не представил Чарли, и тот молча прошел мимо и занял свое место.

Затем открылись двери, и Амалия ввела дона Коррадо и усадила его во главе стола. Когда она вышла, дон Коррадо заговорил по–сицилийски, выражая радость по поводу освобождения Чарли из тюрьмы. Чарли поблагодарил его.