Честь семьи Прицци

— Господи, я боялся, что она уедет на улицу. А ну–ка, — он подтолкнул вперед дрожащего от ужаса Филарджи, — помоги нам. Хватай бабу. — С этими словами Чарли поднял под руки охранника и поволок его в южный номер.

— Я не могу, — проблеял Филарджи, — у меня не хватит сил.

— Бери одну руку, — велела Айрин, — а я возьму вторую. — Вдвоем они затащили тело в номер и бросили на ноги мертвому телохранителю.

— Мне пришлось ее убить, Чарли, — сказала Айрин. — Она смотрела прямо на меня.

— Все нормально. Ты не виновата.

Они вышли из номера и вместе с Филарджи понеслись без остановок в подвал.

— Он не стал ловить ребенка, сукин сын, — говорила Айрин. — А вдруг это был бы живой младенец? Он бы расшибся насмерть.

— Что все это значит? — лепетал Филарджи. — Что вы хотите со мной делать? Это похищение? Вы с ума сошли?

— Заткнись, — велел Чарли. — Ты поедешь с нами. В машине ляжешь на пол и будешь лежать тихо, понял? Ну вот, мы в гараже. — Двери открылись, и они увидели Эла Мелвини, жующего жвачку.

— Эй, почему так долго? — удивился он. — Перерыв на кофе делали?

Когда они запихнули Филарджи в «бьюик» — седан, Чарли велел Айрин сесть впереди, а они с Сантехником влезли на заднее сиденье и захлопнули двери. Пленник лежал на полу. Смочив носовой платок хлороформом, Сантехник прижал его к лицу Филарджи, и в машине разлился сладкий тошнотворный запах. Филарджи сначала слабо извивался, но потом успокоился. Сантехник набросил на него одеяло.

— Поехали, Дом, — сказал он Дому Багалоне, сидевшему за рулем, и машина плавно тронулась. Они ехали через весь город в направлении Квинсборо, и до самого Лонг–Айленда никто не проронил ни слова, только Чарли представил им Айрин.

— Это Айрин, — сказал он.

— Приятно познакомиться, — ответил Сантехник.

— И мне, — поддакнул водитель.

В Брентвуде они поместили Филарджи в подвал. В одиннадцать часов вечера Чарли позвонил отцу.

— Приезжай завтра в десять, — велел тот и положил трубку.

— Нас с Айрин завтра вызывают в Нью–Йорк, — сказал Чарли Сантехнику, упомянув Айрин, поскольку согласно начальному плану — пока эта тупая курица не вывалилась из лифта — Айрин вообще не должна была ехать в Брентвуд.

— А как же машина?

— Зачем тебе машина?

— Но ты вернешься?

— Я вернусь вечером.

— Ну лады, а то без машины я как без рук.

— Чарли, захвати банку маринованных помидоров, — попросил Дом, — когда мы закупали сюда провизию, мы их забыли.

— Ты что — рехнулся? Без меня тут ничего не готовьте. Не давайте Филарджи повод для жалоб.

Все рассмеялись.

В три часа утра они с Айрин отправились в город. Сначала заехали к себе, вместе приняли душ и занялись любовью. Потом долго лежали, сплетя утомленные тела, на кровати в спальне. Айрин сказала:

— Я все не могу забыть, как этот сукин сын отшатнулся от ребенка. А если бы это был живой младенец? Он был шею себе свернул. Он мог бы калекой на всю жизнь остаться.

— О чем ты, Айрин? Почему он должен был подумать, что это и вправду ребенок?

— А что еще он должен был подумать?

— Что бы он ни подумал, его не нанимали нянчить младенцев.

В десять часов Чарли сидел в кабинете отца в прачечной.

— У нас большие неприятности, Чарли, — сказал Анджело Партанна. — Женщина, которую вы убили в отеле, была женой капитана полиции.

— О боже, — охнул Чарли. — Но что нам было с ней делать? И надо было этой дуре перепутать кнопки!

— Они пока не знают, что мы взяли Филарджи. Баба, что живет в южном номере, вернулась из театра, а у нее два трупа на полу. Журналисты, конечно, только и трубят, что о ребенке — ну о кукле. До завтра, думаю, отсутствия Филарджи никто не заметит.

— Охранник не стал ловить ребенка. Айрин бросила ему куклу, а он отступил. Настоящий профессионал, — заметил Анджело. — Когда ты собираешься отправить первое требование выкупа?

— Сначала мы хотели через три дня после того, как газеты поднимут шум, но теперь не выйдет, потому что завтра среда, а там и выходные, когда банк закрыт. Поэтому я думаю подождать до пятницы, чтобы они получили письмо в понедельник.

— В Брентвуд нужен еще один человек. Тогда они смогут работать в три смены по восемь часов каждый.

— Еще чего! Они там просто за деньги штаны протирают. Для чего им третий? Пусть ездят прошвырнуться куда–нибудь, чтобы не закиснуть, вот и все.

Глава 24

Мэйроуз позвонила Амалии и смиренно попросила аудиенции у дона Коррадо, дабы она могла поблагодарить его за то, что он вернул ей смысл жизни, получив для нее позволение вернуться домой. Не прошло и часа, как Амалия, добрая подруга, перезвонила ей и сообщила, что дедушка ожидает ее в пять часов вечера.

Мэйроуз, вся в черном, прибыла и опустилась на колени перед дедушкой, целуя его руку. Он даже покраснел от такой старомодной почтительности, прищелкнул языком и просил ее сесть рядом, не убирая руки.