Читаем Честь снайпера полностью

Но это не ошибка. В этом-то и смысл. Я бы назвал это «убийством с посвящением». Это словно сентиментальный акт убийства, жест, которым убийцы демонстрируют намерение не просто убить, но и воздать дань уважения прежним поколениям убийц. Иными словами — кто-то хочет повторить и сакрализировать Шоа и тем самым сообщить миру, что методы, которым творили геноцид нацисты из прошлого, всё ещё здесь — они ждут, они наблюдают… Аллах тут ни при чём. Ислам никак не замешан — разве что желаемый конечный результат один и тот же. Нет, этот парень убивает во имя Гитлера, и ему неважно, скольких он убьёт — пятерых, пятьдесят, пятьсот или пять тысяч. Хотя чем больше — тем лучше.

Все сидящие за столом уставились на него — Гершон завладел их вниманием. Было уже хорошо заполночь, но темноту разгонял яркий свет «чёрного куба». В конференц-зале собрались не только директор и главы департаментов, но и представители минобороны, и эмиссар от премьер-министра. Задним фоном конференц-зала служил телевизор, показывавший беззвучную картинку CNN, освещавшую зал синевой.

— Как они могут доставить газ? — спросил Коэн. — Не думаю, что душевые снова сработают.

— Конечно, нет. «Кристаллы» обрабатывались высоким давлением и внедрялись в пористый камень либо деревянные диски, которые помещались в герметичные контейнеры для транспортировки и хранения. Контакт с воздухом высвобождал ядовитый пар, а вода делала это ещё быстрее. Нацисты применяли мелкую пористую крошку, хранимую в банках. При необходимости банки открывались, а крошка высыпалась в воду, выпускавшую газ. Так что проблемой станет объём. Если они хотят убить много людей — им понадобится много газа. Исходя из того, что мы знаем о производственном процессе, им понадобится около десяти тысяч фунтов материала.

Представьте себе низколетящий самолёт, который ночью падает в Тель-Авиве. Он нагружен крошкой, которая выпустит газ, как только разрушатся хрупкие контейнеры. Газ — дезодорированный, чтобы мы не заметили его присутствия — расползётся по городу, поскольку он тяжелее воздуха и задушит людей во сне. Многие тысячи погибнут. Это будет мегакатастрофа. В более скромном масштабе — любой торговый центр, здание либо школа могут содержать достаточно людей, чтобы газ погубил тысячи жизней. Его можно добавить и в источник водоснабжения — вода разнесёт смертельные пары независимо от ветра. Также его можно зарядить в ракеты и выстрелить из Газы. Пятнадцать ракет — и люди после обстрела выйдут на улицы, полагая, что всё закончилось и не понимая, что они входят в газовое облако. Погибнут десятки и сотни.

А затем — когда состоятся все смерти и начнётся расследование — подумайте, какой фурор произведёт весть о том, что смертельный газ был тем самым Циклоном, который применяли наши старые друзья-нацисты. Пресса во всём мире сойдёт с ума — ведь картинки с нацистами гарантируют продажи газет и журналов. Весь старый фотоархив будет вновь напечатан. Кто-нибудь вновь запустит «Триумф воли», а по новостным каналам вновь и вновь будут показывать парады. Всем понравится ненавидеть нацистов — плохих парней во многих тысячах идиотских планов. Это будет национальный месяц нацизма, лучший месяц для Третьего Рейха за семьдесят лет — что само по себе станет главной победой автора этого замысла.

— Это и приводит нас к главному вопросу нашей встречи, Гершон. Кто он? Что такое Нордайн? Как мы его найдём? Как мы его уничтожим? Сколько у нас времени?

— Ну, — ответил Гершон, — я бы попытался поискать ответы на эти вопросы, не потрать я время на этот чёртов митинг.

* * *

Где ты, мистер? Ты должен был оставить след, намёк… ты должен быть кем-то. Ты — не просто дух злодейства, восставший из могилы. Ты телесен, обладаешь плотью и разумом, волосат и вонюч, и где-то и как-то ты оставил след. Я найду его.

Всё вокруг бурлило, но Гершон был спокоен. Он был там, где хотел быть. Он охотился.

Я не могу выследить тебя через швейцарский банк, поскольку эти заведения подозрительны и секретны. Также я не могу влезть в твою бухгалтерию без алгоритмов подтверждения. Это возможно, но займёт слишком много бесценного времени. Да, провернуть твой замысел из Швейцарии было мудрым шагом.

Так что же ты мне оставил? Только логотип.

Да, логотип. Два стилизованных лица — «смотрим в будущее».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тень гоблина
Тень гоблина

Политический роман — жанр особый, словно бы «пограничный» между реализмом и фантасмагорией. Думается, не случайно произведения, тяготеющие к этому жанру (ибо собственно жанровые рамки весьма расплывчаты и практически не встречаются в «шаблонном» виде), как правило, оказываются антиутопиями или мрачными прогнозами, либо же грешат чрезмерной публицистичностью, за которой теряется художественная составляющая. Благодаря экзотичности данного жанра, наверное, он представлен в отечественной литературе не столь многими романами. Малые формы, даже повести, здесь неуместны. В этом жанре творили в советском прошлом Савва Дангулов, Юлиан Семенов, а сегодня к нему можно отнести, со многими натяжками, ряд романов Юлии Латыниной и Виктора Суворова, плюс еще несколько менее известных имен и книжных заглавий. В отличие от прочих «ниш» отечественной литературы, здесь еще есть вакантные места для романистов. Однако стать автором политических романов объективно трудно — как минимум, это амплуа подразумевает не шапочное, а близкое знакомство с изнанкой того огромного и пестрого целого, что непосвященные называют «большой политикой»…Прозаик и публицист Валерий Казаков — как раз из таких людей. За плечами у него военно-журналистская карьера, Афганистан и более 10 лет государственной службы в структурах, одни названия коих вызывают опасливый холодок меж лопаток: Совет Безопасности РФ, Администрация Президента РФ, помощник полномочного представителя Президента РФ в Сибирском федеральном округе. Все время своей службы Валерий Казаков занимался не только государственными делами, но и литературным творчеством. Итог его закономерен — он автор семи прозаико-публицистических книг, сборника стихов и нескольких циклов рассказов.И вот издательство «Вагриус Плюс» подарило читателям новый роман Валерия Казакова «Тень гоблина». Книгу эту можно назвать дилогией, так как она состоит из двух вполне самостоятельных частей, объединенных общим главным героем: «Межлизень» и «Тень гоблина». Резкий, точно оборванный, финал второй «книги в книге» дает намек на продолжение повествования, суть которого в аннотации выражена так: «…сложный и порой жестокий мир современных мужчин. Это мир переживаний и предательства, мир одиночества и молитвы, мир чиновничьих интриг и простых человеческих слабостей…»Понятно, что имеются в виду не абы какие «современные мужчины», а самый что ни на есть цвет нации, люди, облеченные высокими полномочиями в силу запредельных должностей, на которых они оказались, кто — по собственному горячему желанию, кто — по стечению благоприятных обстоятельств, кто — долгим путем, состоящим из интриг, проб и ошибок… Аксиома, что и на самом верху ничто человеческое людям не чуждо. Но человеческий фактор вторгается в большую политику, и последствия этого бывают непредсказуемы… Таков основной лейтмотив любого — не только авторства Валерия Казакова — политического романа. Если только речь идет о художественном произведении, позволяющем делать допущения. Если же полностью отринуть авторские фантазии, останется сухое историческое исследование или докладная записка о перспективах некоего мероприятия с грифом «Совершенно секретно» и кодом доступа для тех, кто олицетворяет собой государство… Валерий Казаков успешно справился с допущениями, превратив политические игры в увлекательный роман. Правда, в этом же поле располагается и единственный нюанс, на который можно попенять автору…Мне, как читателю, показалось, что Валерий Казаков несколько навредил своему роману, предварив его сакраментальной фразой: «Все персонажи и события, описанные в романе, вымышлены, а совпадения имен и фамилий случайны и являются плодом фантазии автора». Однозначно, что эта приписка необходима в целях личной безопасности писателя, чья фантазия парит на высоте, куда смотреть больно… При ее наличии если кому-то из читателей показались слишком прозрачными совпадения имен героев, названий структур и географических точек — это просто показалось! Исключение, впрочем, составляет главный герой, чье имя вызывает, скорее, аллюзию ко временам Ивана Грозного: Малюта Скураш. И который, подобно главному герою произведений большинства исторических романистов, согласно расстановке сил, заданной еще отцом исторического жанра Вальтером Скоттом, находится между несколькими враждующими лагерями и ломает голову, как ему сохранить не только карьеру, но и саму жизнь… Ибо в большой политике неуютно, как на канате над пропастью. Да еще и зловещая тень гоблина добавляет черноты происходящему — некая сила зла, давшая название роману, присутствует в нем далеко не на первом плане, как и положено негативной инфернальности, но источаемый ею мрак пронизывает все вокруг.Однако если бы не предупреждение о фантазийности происходящего в романе, его сила воздействия на читателя, да и на правящую прослойку могла бы быть более «убойной». Ибо тогда смысл книги «Тень гоблина» был бы — не надо считать народ тупой массой, все политические игры расшифрованы, все интриги в верхах понятны. Мы знаем, какими путями вы добиваетесь своих мест, своей мощи, своей значимости! Нам ведомо, что у каждого из вас есть «Кощеева смерть» в скорлупе яйца… Крепче художественной силы правды еще ничего не изобретено в литературе.А если извлечь этот момент, останется весьма типичная для российской актуальности и весьма мрачная фантасмагория. И к ней нужно искать другие ключи понимания и постижения чисто читательского удовольствия. Скажем, веру в то, что нынешние тяжелые времена пройдут, и методы политических технологий изменятся к лучшему, а то и вовсе станут не нужны — ведь нет тьмы более совершенной, чем темнота перед рассветом. Недаром же последняя фраза романа начинается очень красиво: «Летящее в бездну время замедлило свое падение и насторожилось в предчувствии перемен…»И мы по-прежнему, как завещано всем живым, ждем перемен.Елена САФРОНОВА

Валерий Николаевич Казаков

Политический детектив / Политические детективы / Детективы