Честь снайпера

Но это не ошибка. В этом-то и смысл. Я бы назвал это «убийством с посвящением». Это словно сентиментальный акт убийства, жест, которым убийцы демонстрируют намерение не просто убить, но и воздать дань уважения прежним поколениям убийц. Иными словами — кто-то хочет повторить и сакрализировать Шоа и тем самым сообщить миру, что методы, которым творили геноцид нацисты из прошлого, всё ещё здесь — они ждут, они наблюдают… Аллах тут ни при чём. Ислам никак не замешан — разве что желаемый конечный результат один и тот же. Нет, этот парень убивает во имя Гитлера, и ему неважно, скольких он убьёт — пятерых, пятьдесят, пятьсот или пять тысяч. Хотя чем больше — тем лучше.

Все сидящие за столом уставились на него — Гершон завладел их вниманием. Было уже хорошо заполночь, но темноту разгонял яркий свет «чёрного куба». В конференц-зале собрались не только директор и главы департаментов, но и представители минобороны, и эмиссар от премьер-министра. Задним фоном конференц-зала служил телевизор, показывавший беззвучную картинку CNN, освещавшую зал синевой.

— Как они могут доставить газ? — спросил Коэн. — Не думаю, что душевые снова сработают.

— Конечно, нет. «Кристаллы» обрабатывались высоким давлением и внедрялись в пористый камень либо деревянные диски, которые помещались в герметичные контейнеры для транспортировки и хранения. Контакт с воздухом высвобождал ядовитый пар, а вода делала это ещё быстрее. Нацисты применяли мелкую пористую крошку, хранимую в банках. При необходимости банки открывались, а крошка высыпалась в воду, выпускавшую газ. Так что проблемой станет объём. Если они хотят убить много людей — им понадобится много газа. Исходя из того, что мы знаем о производственном процессе, им понадобится около десяти тысяч фунтов материала.

Представьте себе низколетящий самолёт, который ночью падает в Тель-Авиве. Он нагружен крошкой, которая выпустит газ, как только разрушатся хрупкие контейнеры. Газ — дезодорированный, чтобы мы не заметили его присутствия — расползётся по городу, поскольку он тяжелее воздуха и задушит людей во сне. Многие тысячи погибнут. Это будет мегакатастрофа. В более скромном масштабе — любой торговый центр, здание либо школа могут содержать достаточно людей, чтобы газ погубил тысячи жизней. Его можно добавить и в источник водоснабжения — вода разнесёт смертельные пары независимо от ветра. Также его можно зарядить в ракеты и выстрелить из Газы. Пятнадцать ракет — и люди после обстрела выйдут на улицы, полагая, что всё закончилось и не понимая, что они входят в газовое облако. Погибнут десятки и сотни.

А затем — когда состоятся все смерти и начнётся расследование — подумайте, какой фурор произведёт весть о том, что смертельный газ был тем самым Циклоном, который применяли наши старые друзья-нацисты. Пресса во всём мире сойдёт с ума — ведь картинки с нацистами гарантируют продажи газет и журналов. Весь старый фотоархив будет вновь напечатан. Кто-нибудь вновь запустит «Триумф воли», а по новостным каналам вновь и вновь будут показывать парады. Всем понравится ненавидеть нацистов — плохих парней во многих тысячах идиотских планов. Это будет национальный месяц нацизма, лучший месяц для Третьего Рейха за семьдесят лет — что само по себе станет главной победой автора этого замысла.

— Это и приводит нас к главному вопросу нашей встречи, Гершон. Кто он? Что такое Нордайн? Как мы его найдём? Как мы его уничтожим? Сколько у нас времени?

— Ну, — ответил Гершон, — я бы попытался поискать ответы на эти вопросы, не потрать я время на этот чёртов митинг.

* * *

Где ты, мистер? Ты должен был оставить след, намёк… ты должен быть кем-то. Ты — не просто дух злодейства, восставший из могилы. Ты телесен, обладаешь плотью и разумом, волосат и вонюч, и где-то и как-то ты оставил след. Я найду его.

Всё вокруг бурлило, но Гершон был спокоен. Он был там, где хотел быть. Он охотился.

Я не могу выследить тебя через швейцарский банк, поскольку эти заведения подозрительны и секретны. Также я не могу влезть в твою бухгалтерию без алгоритмов подтверждения. Это возможно, но займёт слишком много бесценного времени. Да, провернуть твой замысел из Швейцарии было мудрым шагом.

Так что же ты мне оставил? Только логотип.

Да, логотип. Два стилизованных лица — «смотрим в будущее».