Честь снайпера

Салид использовал классическое построение засады в форме буквы L, предоставляющее два угла обстрела без опасения поражения одной группы огнём другой и использовавшееся многими поколениями его предков против захватчиков — римлян, иудеев, крестоносцев, других племён, ненавистных англичан, турок — и снова иудеев. Его семья была занята войной уже на протяжении пятнадцати поколений, и хотя ему было всего лишь тридцать два, он знал пару вещей о войне.

Юсеф эль-Альмени бин Абу Салид приходился двоюродным братом великого муфтия Иерусалима. Увы — британцы убрали августейшую персону вместе с массой иных людей с их позиций, и теперь он прохлаждался в Берлине, откуда вёл еженедельные радиопрограммы для арабского мира, сделавшие его ещё более знаменитым и влиятельным. Его двоюродный брат Салид вырос в Иерусалиме, находившемся под британским влиянием, с детства впитав, что британцы были всего лишь суррогатами истинного врага их народа — международного еврейства, предоставившего власть над палестинскими землями еврейским недочеловекам посредством декларации Бальфура 1919 года. Сам же муфтий, почитатель всего немецкого, с ранних пор проявлял энтузиазм в отношении Третьего Рейха. Один из немецких дипломатов, сблизившийся с ним, предложил взять нескольких талантливых арабских мальчиков в Германию для обучения, так что Юсеф Салид с восьми лет воспитывался по немецкому обычаю, среди немцев, чей язык он быстро перенял — сперва в Реалшуле, затем в кадетской школе, потом на офицерских курсах в Бад-Тёльце, затем в пехотном училище и, наконец, на нескольких специальных курсах подготовки СС. Он выделялся не только своей тёмной кожей и смоляными волосами, но и элегантностью манер, эрудированностью и любовью к немецкой литературе, а его способности к военным дисциплинам вскоре сделали его известными во всех кругах. Его способность сохранять дух в сложных ситуациях, спокойствие под обстрелом, а особенно познания в вине — которое, будучи мусульманином, он никогда не пробовал, но ради эффекта, который это производило, выучил многие этикетки и свойства винтажей — создали ему репутацию героя в обществе остальных офицеров СС. Назначение в Эйнзатцгруппу Д вскоре после вторжения 22 июля и его упорный труд на ниве достижения целей подразделения приносили ему похвалу за похвалой — как официальные, так и неформальные.

Когда стратегия отстрела и закапывания евреев Украины была признана нереальной в силу их несметного множества, а часть была введена в состав Ваффен-СС для исполнения обычных военных обязанностей, то именно Грёдль оказался тем, кто потянул за нужные нити и совершил необходимые для участия в жизни молодого офицера звонки. На этот талант Грёдль определённо положил глаз. Его подопечные были раскиданы по всему фронту великого крестового похода, а Салида он определил в 13-ю горную дивизию СС — единственную чисто мусульманскую дивизию Ваффен-СС, где таланты молодого человека по вынюхиванию евреев пришлись бы к месту.

Салид неизбежно понадобился Грёдлю, когда тому потребовалась группа специалистов для деликатных миссий. В результате долгих ожесточённых споров Грёдль получил в своё распоряжение карательный батальон, под командованием Салида в сербских горах получивший свою броскую нашивку и теперь переведённый в 12-ю танковую дивизию СС — головное подразделение всех частей СС на Западной Украине — в район Станислава, хотя связь с дивизией существовала только на бумаге, в то время как 13-й карательный батальон «Скимитар» был подконтролен и работал лишь на старшего лидера группы СС Грёдля.

По оценке Салида колонна бандитов состояла из полусотни людей, мужчин и женщин — тяжеловооружённых, опытных, некоторые на коротконогих и сильных карпатских пони — единственном транспорте, делавшим возможными операции в карпатских горах. У него самого было лишь двадцать пять людей — лучших бойцов антипартизанской войны в горах, отобранных из широкого круга карательного батальона. Он понимал, что более крупное формирование, да ещё на лошадях не сможет передвигаться по поросшим лесом горам скрытно и неизбежно будет выдавать своё присутствие и создавать беспокойство, а следовать было нужно с величайшей осторожностью. Также Салид дал указание взять двойной запас боеприпасов и убедился в том, что каждый из его бойцов вооружился не медленным болтовым карабином KAR-98k, а пистолетом-пулемётом МР-40 и пистолетом П38 или «Люгером». У каждого было вдобавок по три гранаты М24 — «толкушки» на солдатском языке. Смысл был в том, чтобы обрушить максимальную огневую мощь на колонну, вошедшую в зону поражения. Следовало нанести один-единственный ошеломляющий удар, поскольку цели были волевыми и склонными не паниковать, а нанести ответный удар, сманеврировать, обнаружить источник удара и переформироваться для отхода. Пони придавали им мобильности, но скрывшихся не должно было быть. Убить нужно было всех — без пленных, без жалости и без сожаления.