Честь воеводы. Алексей Басманов

Оставаясь по нраву своему воином и воеводой, Алексей Басманов, конечно же, не понимал политической сущности задуманного преобразования российской жизни. Он знал только то, что создаётся особая рать, коя должна ограждать личную безопасность и жизнь государя. Но откуда ему грозила опасность, того Алексей не ведал. Выходило, однако, что царь преследовал цель истреблять крамолу, гнездившуюся в русской земле и прежде всего среди боярства. И для этого царю потребовалась рать в несколько тысяч человек, способных уничтожить каждого, вплоть до матушки с батюшкой, кто изменит царю. Потом управление этой ратью дозорщиков внутренней крамолы будет поручено главе сыска Григорию Лукьяновичу Плещееву-Бельскому и ему, Алексею Даниловичу Плещееву-Басманову. Было над чем задуматься отважному воеводе. Тут всё сложнее, нежели идти на приступ крепости, хотя бы и такой, как Казань или Нарва, которые Алексей со своими воинами одолевал.

Когда всё определилось и опричная рать уже собиралась, шли и ехали в Александрову слободу отъявленные негодяи и тати, Басманов, будучи в трезвом состоянии, дрогнул. Его поразила мысль о том, что ему придётся руководить поганцами и вводить их в чин царских служилых. И была долгая бессонная ночь стенаний и болезненных размышлений. Он вспомнил своего побратима Фёдора Колычева, который ушёл из мерзкого мира и обрёл пристанище в монастырской обители, принял имя Филиппа. Басманов знал, что Колычев всё ещё игумен в Соловецком монастыре, и решился убежать от проклятого, порочного окружения царя Ивана и принять схиму, а потом уйти на какой-нибудь пустынный остров в Белом море, там построить скит и коротать в молениях оставшуюся жизнь. Как сладки были эти мысли и как жестоко они оборвались, когда в его покой пришёл сын Федяша.

   — Вставай, батюшка, на моление пора, царь призывает. Да после моления велено мне медведя приготовить: бой будет.

Алексей знал, о чём говорил сын. Был схвачен князь Никита Серебряный, который, возвращаясь с посольской службы из Литвы, не ведая ничего про опричников, побил их, многих плетьми порол, когда они в деревне боярина Морозова бесчинствовали, убивали, насиловали, грабили добро. Двоих опричников Никита повесил для острастки. И собачьи головы рядом с ними привязал. И только вожаку их Митьке Хомяку удалось убежать. Он-то и опознал князя Серебряного. Примчавшись в Александрову слободу, он всё рассказал Малюте Скуратову, а потом и царю Ивану. Государь выслушал, синея глазами, пятна розовые по лицу пошли, но сказал Малюте Скуратову без крика и спокойно:

   — Такого никогда впредь не будет, чтобы моих слуг убивали. Отловите Никитку и в железах ко мне.

Знал Басманов, что его сын вместе с царскими псами держит ещё и матерого медведя. И видел Алексей, как Фёдор выпускал его на обречённых «изменников». После этого Алексей умолял сына:

   — Феденька, прекрати травить людей медведем и псами. Сам скоро на зверя будешь похож. Не рушь мою любовь к тебе.

   — Так ведь я-то, батюшка, царя больше люблю, чем тебя. Он меня вырастил, чего уж тут говорить, кому мне служить...

И на этот раз Алексей пытался увещевать сына, но наткнулся на крепкую рогатину.

   — Батюшка, может, ты меня ещё и в Литву поманишь сбежать, как князь Андрей Курбский бежал. Нет уж, не доводи до греха. — Фёдор посунулся близко к отцу. Алексей увидел красивые глаза Ксении, чистые, невинные, а в словах сына был яд. — Вот шепну государю-батюшке, чего добиваешься от меня, и песенка твоя будет спета. — И словно не опрокидывал в душу отца отраву, весело сказал: — Идём же, батюшка, на моление, а то игумен-государь осердится.

Проглотив горечь и боль от удара, нанесённого сыном, Алексей встал с ложа, быстро оделся и ушёл в дворцовую церковь, где службу вёл сам Иван Грозный.

В Александровой слободе все ходили в чёрных одеяниях, «яко ношь темна». Царь вместе с Басмановым и Скуратовым придумали и обряд опричника. Его нарядили в чёрное суконное одеяние до пят, с чёрным шлыком на голове. К конскому седлу у него были приторочены собачья голова и метла — знаки его должности, чтобы, как собака вынюхивать и выслеживать, грызть государевых изменников. У всех опричников были кони только чёрной масти, с чёрной же сбруей.