Честная ложь. Почему мы продолжаем верить в то, что портит нам жизнь

Видение эволюции как силы, которая непрерывно изменяет все живое в сторону улучшения, натыкается на два принципиальных возражения. Мы представляем себе борьбу за выживание среди организмов как таковую среди животных и растений, взятых обособленно. Однако Ричард Докинз приводит следующие убедительные контраргументы в своей книге «Эгоистичный ген» (и тут, между прочим, ученые во многом едины): живые организмы – несовершенная индифферентная сцена, на которой играют действительные актеры эволюционного спектакля, таинственные хозяева нашей судьбы – гены. Они, передаваясь из поколения в поколение, на протяжении всей истории мира создают многообразие. По факту это отдельные гены репродуцируются в ходе биологического процесса и соревнуются друг с другом. Они выступают против генов конкурирующего класса или против своего же, но случаются порой конфликты и между генами одного индивидуума. Эдакая эволюционная междоусобица в клетках нашего организма – неудивительно, что уже утром мы чувствуем себя уставшими.

Нет надобности изыскивать наилучшую стратегию. Достаточно чуть лучше справляться с проблемой, чем твой непосредственный сосед.

Борьба генов между собой в пределах одного организма носит исключительный характер, так как большинство из них имеют общей целью благополучие животного, ведь только тогда они сами смогут воспроизводиться. Однако гены, специфичные для определенного пола, играют особую роль. Они есть у всех организмов и в зависимости от пола функционируют по-разному. Может показаться, что с ними происходит нечто парадоксальное: они добиваются успеха даже тогда, когда мешают организму. Эта сложность называется гендерной селекцией, при которой один пол осуществляет выбор партнера среди представителей другого по определенным критериям. Одна и та же комбинация генов может, например, наделить самца таким свойством, которое навредит ему в борьбе за выживание, но создаст преференции в глазах самок, которые предпочитают данное свойство.

Шикарные разноцветные перья павлиньего хвоста – результат такого перетягивания гендерного каната. То, что нам кажется красивым, для павлинов бестолковое приобретение. Длинные перья, которые сначала надо отрастить, а потом еще повсюду таскать за собой, – изрядный балласт при полете и истинное мучение. Для биологов наличие такого балласта долгое время оставалось поводом для недовольства, так как оно противоречит основополагающему принципу эволюции, согласно которому признаки, способствующие лучшей выживаемости, должны умножаться. Дарвин сам писал, что ему становится дурно всякий раз, когда он видит павлиний хвост (предположительно, все-таки по научным причинам, а не из-за римских оргий).

В 1930 году биологом Роналдом Фишером была предложена теория, объяснявшая формирование подобных ущербных свойств тем, что они служат для привлечения внимания противоположного пола. В теории Фишера самки имеют изначально случайно приобретенную склонность предпочитать более длинные хвосты, которая со временем укрепилась и привела к тому, что павлиньи веера становятся все роскошнее и роскошнее вопреки всем своим издержкам. Так называемая концепция гандикапа[25], выдвинутая израильским биологом Амоцом Захави в 1975 году, привнесла в теорию дополнительный компонент. Согласно аргументации Захави, вредные признаки павлиньих вееров не случайный побочный эффект, в них заложен весь смысл процесса, поскольку самки фазанов рассматривают перья хвоста как подтверждение мужской состоятельности. Самец, который, несмотря на свой бесполезный роскошный груз из перьев, не надрывается, а, гордо вышагивая, несет его, должен обладать хорошей генетикой.

До сих пор еще ни один павлин не умер, распуская хвост. Это принесло даже пользу, ведь животноводы взяли на себя роль самок и оберегают его от лисиц и хищных птиц. Не всем так везло в ходе эволюции. Примером обратного может служить так называемый ирландский лось, обитавший примерно 8 тысяч лет назад на широких просторах Северной Европы и Азии. По величине он был как живущие сегодня на Аляске самые крупные лоси, но у него были массивные рога шириной до 3,5 метра. Лоси, чьи останки частенько находили на болотах Ирландии (отсюда и название), долгое время служили хорошим примером действия законов эволюции. Их непрактично большие рога приняли за доказательство того, что эволюция не обязательно улучшает способность вида к выживанию. Вымирание этих животных считается трагическим окончанием вышедшей из-под контроля любви лосиных самок к эстетике. Сегодня ученые не уверены (что не вызывает сомнений) в том, были ли ирландские лоси истреблены охотниками или погибли в результате климатических изменений.