Честное лисье слово

– Наша увела чокнутого в самые заросли ежевики… Он там пытается выпутаться из колючек, – шептала она. – О! На берегу появился Скунс… Пытается отодвинуть камень. Слишком тяжело… Что-то ворчит… Ого! Он додумался поддеть камень палкой, как рычагом. Двигает… двигает… У него получилось! Здорово! Теперь суёт нос в твою нору. Ты рыбу-то далеко от входа положила? А то, неровен час, разворотит там всё у тебя…

– У самого входа, за камнем, – не открывая глаз, простонала Топона. От переживаний она мелко дрожала.

– Ага, ага… – продолжала комментировать Лутра. – Голову всунул, а зад наружу… Это хорошо, это правильно!.. Ну, где же наша сорока? Чего она тянет?! Сейчас самое время…

И сорока не замедлила появиться. Она неожиданно взлетела из-под носа лиса и будто невзначай шлёпнулась на нижнюю ветку дерева над самым входом в нору. Перфидо рванулся за ней, и вдруг увидел…

О-о! Он ждал этого момента третий день! Черновато-серый полосатый пушистый хвост заслонил для него небо и землю. Вот он, ненавистный енот, ради которого он третий день торчит тут, на вражеском берегу, голодный и злой! С рыком «Ага! Попался!», раскрыв пасть, Перфидо бросился вперёд с намерением ухватить этот хвост, бросить на мокрый песок и растерзать его обладателя.

Чёрно-серый с белыми полосками зверь удивлённо оглянулся, и Перфидо в замешательстве осознал: всё было напрасно – это вовсе не Веня! Конечно, зверю пришлось бы несладко. Ему пришлось бы дорого заплатить (самой своей шкурой!) за все обманутые ожидания Перфидо, за все напасти, которые здесь с ним произошли, за все унижения и голод, которые он перенёс. Но… Как часто случается это маленькое «но», которое меняет всю историю с точностью до наоборот.

Всё произошло в течение одной секунды. Прямо в раскрытую пасть Перфидо ударила мощная мускусная струя с запахом такой силы, что по сравнению с ним все полученные им сегодня испражнения сорок, ворон и других птах могли сойти за лёгкие духи (ну, может, только чуть протухшие). Перфидо ослеп и оглох. Он не мог вздохнуть. Не мог даже зарычать. Мотая головой, лис бросился бежать, вложив в ноги все переполнявшие его чувства. Он летел, он мчался вдоль берега не разбирая пути. Домой, скорее домой! Подальше, подальше от этих ненавистных берегов, с их непонятными норами, сумасшедшими птицами с жутким поносом и кошмарными зверями, которые могут сбить тебя с ног одним своим пуком!

После исчезновения лиса сорока, вымотанная за день и вечер, получившийся для неё таким длинным, уснула прямо там же, на суку. И никакой запах её пронять уже не мог. Лутра и Топона не спешили выбраться на берег. Они предпочли поплавать, дожидаясь, пока Скунс окончит свою трапезу и покинет их место. Когда же подруги остались, наконец, одни, водяная крыса произнесла:

– Да-а… Я и подумать не могла, что существуют звери такой… силы.

– Ну как? Он тебя потряс? Ну то-то! – засмеялась выдра, почёсывая спинку о торчащую корягу. – Мне всё хочется помыться получше, будто и от меня теперь пахнет. Хотя до нас и не долетело ни капли.

– И мне, – призналась Топона. – Ума не приложу, как буду жить теперь в такой норе.

– За это не волнуйся, – ударив хвостом по воде сказала Лутра. – Он же стрелял не в нору, а от норы. Расчёт был верный. А с берега пара хороших ливней всё смоет, и следа не останется. Пока можешь пожить со мной, – великодушно добавила она и, не слушая больше подругу, вновь рассыпавшуюся тысячью благодарностей, шумно нырнула, с удовольствием фыркая и поднимая волны.

Новости в лесу распространяются быстро. Да ещё по пути обрастают невероятными слухами и домыслами. Болтушки-сороки ли тому виной, или ещё кто, это не важно. Но факт остаётся фактом: на следующее утро весь лес уже был в курсе истории, «как лис штурмовал скунсову нору». Бедняга Перфидо сделался объектом шуток и насмешек, от которых было не скрыться; как не отмыться ему было от всепроникающего запаха, который настолько въелся в его шкуру, что оставалось только пропадать.

Чего только не делал злополучный лис: и катался по песку, и натирался болотной тиной, и в озере искупался раз десять – всё было без толку. И вот поздним утром, когда он, перепробовав все мыслимые способы отмыться и потерпев в этом полное фиаско, в тоске и печали лежал в своём укромном месте, на него вдруг сверху шлёпнулся помидор. Потом второй, и третий… «Ну вот, меня уже закидывают помидорами… – горько подумал Перфидо. – Ну и пускай. Мне всё равно». Он был настолько подавлен, что даже не пытался бороться. Только вяло повернул голову, чтобы посмотреть – кто это. И расстроился ещё больше (если это вообще было возможно), потому что помидорами кидалась Фьор. Перфидо почему-то особенно задело, что и она, со всеми заодно, смеётся над ним. Он уронил голову на лапы и больше не смотрел в её сторону. Но Фьор не уходила.

– Эй! – крикнула она. – Давай-ка заканчивай это дело!

– Какое дело? – невольно спросил Перфидо. Он увидел, что лиска и не думала смеяться.