Чет и нечет (полный текст)

Маша сидела рядом с отцом на низком берегу соленого мутного озера и отчаянно, постыдно завидовала простому и легкому отцовскому везенью.

- Ты только не унывай, - благодушно приговаривал отец. - И у тебя начнут брать… Оп! Еще один!.. Я тебе говорю: не унывай. Мы еще завтра целый день тут пробудем. Здесь по утрам самый клев. Я тебя пораньше подниму…

- И завтра тоже… - При этих словах пузырек, заснувший на воде, задрожал и расплылся. - У тебя всегда и везде клюет. Везде. А я уж такая неумеха.

- Не ожидал! - Отец глянул на Машу и понял: слезы не из-за плохого клева. - Я понимаю, Маша, тебе трудно. Ты не думай, что мы с мамой уж такие бестолковые и не понимаем, как трудно тебе и Вите менять школу, товарищей.

- Угу… - согласилась Маша. - Другие люди теряют друзей, когда ссорятся. Я ни с кем не ссорюсь, я просто уезжаю. Отсюда мы ведь тоже уедем?

- Когда-нибудь придется… - Отец заговорил жестко: - Мы будем ездить и ездить, пока я не выйду в отставку. Но ты тогда уже станешь взрослой, у тебя будет своя семья. И у Вити. А мы с мамой поедем в какой-нибудь город среднерусской полосы и там осядем. Навсегда.

- Пап, не надо… - попросила она. - Ты прости. Я правду сказала про себя: неумеха… Понимаешь, я как-то неправильно живу. Два года занималась фигурным катанием, греблей, плаванием, грамоты получала на городских спартакиадах. И думала, что все это… мои личные достоинства, что ли… Степанова - разрядница, чемпионка. В общем, не серое что-то, а личность. Современная. Но вот теперь я вижу - не личность. Мои достоинства, моя современность - все очень легко отделилось от меня, осталось где-то там - на катке, на водном стадионе. Значит, всегда было только напоказ. Вот у Витьки - биология. У него там была биология и здесь биология. В общем, не внешнее все у Витьки, а глубоко.

- Это ты верно.

- А у меня все мои спортивные успехи - как скорлупа. Удобная, современная, блестящая. А что под ней? Пусто. Чем я могу быть интересна, нужна другим людям, если нет катка и негде показать, как я умею кружиться волчком, нет бассейна, чтобы блеснуть стилем?

- Крепко ты себя разделала. Если по-твоему продолжать - тревога-то твоя изнутри? Или забота о внешнем: как перед другими показаться?

Отец резко рванул удочку. Запоздал: сазанчик пролетел над водой и плюхнулся у самого берега:

- Ушел!

Отцовские пальцы нашли банку с кукурузой, ухватили скользкое зернышко. Короткие пальцы, с грубыми ногтями, а до чего умелы. Зернышко аккуратненько наделось на крючок.

- Я вот о чем хотел тебя предупредить, - сказал отец, закидывая удочку. - Чупчи - поселок маленький. В интернат при школе приезжают дети чабанов. Они ничего не видели, не знают, кроме своей степи. Я не хотел бы, чтобы моя дочь считала себя лучше и умнее других только потому, что другие прожили всю жизнь в степи, а она объехала всю страну, летала на самолете, плавала на океанском теплоходе…

- …отдыхала в Крыму и на Кавказе, ела трепанги в ресторане «Пекин»… Ты боишься, как бы я опять чего-нибудь не выкинула? Как тогда с тундрой? Я уже не маленькая.

- Ладно. Будем считать - договорились.

- И давай, пап, теперь о другом. Тебе совсем никогда не хочется побывать в Брянске?

- У меня ведь там никого не осталось. Ты же знаешь.

- Но ведь Брянск твоя родина, а значит, и наша. Давай съездим в Брянск. На тот год дадут тебе отпуск - и поедем.

- А что?.. - медленно говорит отец. - Возьмем и съездим. Но твердо не обещаю. Этим летом собирались на Карпаты, а видишь как получилось…

- Да, - соглашается Маша. - Неважно получилось…

Плеск воды в ведерке, шлепки изнутри по жестяным бокам. А у Маши - ничего, пусто.

Но, наверное, не она одна на свете такая невезучая. Вот, например, Коротун. Ему, наверное, никогда не везет на рыбалке, и он даже не берется теперь за удочку. Очень просто обманывает свое невезенье. Колет саксаул, разжигает костер. Невезенье ходит вокруг - не знает, как подступиться к такому предусмотрительному, занятому человеку.

- О чем задумалась? - мягко спрашивает отец.

- Я думаю, почему Коротун старше тебя, уже лысый и старый, а только майор?

- Этого мы с тобой обсуждать не будем. И вообще мы, кажется, говорили совсем о другом. Мысли твои как-то странно скачут. Не вижу логики в вопросах.

- О Коротуне? Я потому спросила, что мы бездельничаем, рыбу ловим, а он работает на нас на всех.

- Машка ты, Машка… - Отец покрутил головой. - Если хочешь знать, наш майор у костра, у котла и царь и бог. Он как-то рассказывал - рос в семье одиннадцатым. А теперь у него у самого он да Мария Семеновна. Впрочем, ты этого еще понять не можешь. Ты еще очень многого в жизни не понимаешь. Мы, когда росли, знали меньше вашего, а понимали больше.

Он еще что-то говорил, но Маша как оглохла. Кто-то там, в мутной воде, прицелился стянуть кукурузину. Кто-то хитрый и опасливый. Потянет - отпустит. Тронет - поведет вбок. У Маши душа взлетела над водой, опустилась на поплавок: не упустить! Не прозевать! Не спугнуть! Маша замерла, закостенела, онемела… И - дернула удилище.

Сорвалось?