Чет и нечет (полный текст)

- Да. - Сколько раз ей уже приходилось врать, отвечая на такой вопрос.

Рыжий мальчишка обогнал их: «Здрасссте, Серафима Гаврилллна!» - и скрылся за дверью. Витя мог бы в нем узнать Ржавого Гвоздя, что встретился ему и Салману в степи, за арбой старика.

Входя в класс, Серафима Гавриловна подтолкнула Машу на лобное место меж дверью и доской:

- Я привела к вам новую ученицу Степанову Машу. Она приехала издалека…

- …и живет в военном городке! - выскочила девочка с первой парты в правом ряду. Что это у нее на лице? Веснушки? Нет, мелкие черные родинки.

- Маша Степанова - дочь офицера и живет в городке, - подтвердила Серафима Гавриловна.

- В той квартире, где жил Алик! - добавила всезнайка с пестрым лицом.

- Фарид #225;-а-а… Когда говорят старшие…

- …то дети должны молчать! - тонким голоском подлизы пропел рыжий.

Он сидел позади Фариды. Рыжий, с голубыми глазами, но скуластый - неужели казах? А рядом - смоляной чуб свесился на поллица, зато глаза как плошки и нос картошкой - наверное, русский.

За третьей партой сидела девочка. Коротко стриженная, с густой блестящей челкой по самые брови - тонкие, стрелками разлетающиеся к вискам. Откуда взялась здесь такая - столичная! И почему эта замечательная девочка сидит одна? Неужели Машу сейчас посадят к ней?

Серафима Гавриловна словно угадала Машины мысли:

- Доспаева, рядом с тобой место свободно?

- Нет! Нет! - Доспаева, как курица, растопырилась над партой. - Со мной сидит Шолп #225;н.

- Но где она?

- Приедет.

- Почему опоздала? Это не похоже на Байж #225;нову. Сауле, ты не знаешь, что с ней могло случиться?

- Не знаю.

- Шолпашка приданое шьет! Шолпашку мать не отпустила. Шолпашкина сестра замуж выходит! - Большое удовольствие для Фариды - сообщать новости.

- Фарида, как всегда, в курсе, - заметила с досадой Серафима Гавриловна.

Старшая сестра Шолпан тоже училась в здешней школе, но после шестого класса родители оставили ее дома. Люди, живущие по старым степным обычаям, считают шестой класс пределом девичьего образования. Но Шолпан, слава богу, уже в восьмом. Серафима Гавриловна знала: если на шестом не остановили - значит, школьница чего-то добилась, настояла на своем. Но мало ли какие бывают неожиданности.

В классе понимали, отчего хмурится завуч. Одна только новенькая не понимала.

- Но ты отвлекла нас от дела, - сказала Серафима Гавриловна Фариде. - Где мы посадим новенькую?

- Со мной! - крикнул рыжий с голубыми глазами.

- Ак #225;тов, ты лучше помолчи. У тебя есть сосед - Кудайберг #233;нов.

- Да я его сейчас вышвырну! - Рыжий уперся руками в соседа, тот двинул плечом, и Акатов плюхнулся на пол. - Ах, ты так!

- Нурл #225;н Акатов! - повысила голос Серафима Гавриловна. - Смотри, как бы я тебя не выгнала из класса.

За тремя рядами парт люди веселились в полное свое удовольствие. Им-то хорошо смеяться. Маша поняла: ей пора действовать решительно.

- Если вы не возражаете, я сяду за последнюю парту. Она свободна?

- Правильно! - одобрила Серафима Гавриловна. - Сама выбрала. Садись.

Маша пошла на место. Мимо Сауле Доспаевой, надменно опустившей глаза, мимо рыжего Нурлана, улыбающегося ей от уха до уха.

- Ну, восьмой «Б», - принялась распекать Серафима Гавриловна, - неважно вы подготовились к новому учебному году. Настроение, я вижу, нерабочее. Не все явились к началу занятий. Допустим, у Байжановой семейные обстоятельства. А где Садвакасов?

- Во-о-он бежит Садвакасов, - спокойно сообщил чернявый Ку-дайбергенов, показывая рукой в окно.

Все повернулись туда.

- Ух и жмет!

Маше с последней парты видно: в трех окнах одинаковая плоская степь, к осени вовсе облезшая и облинявшая, по степи кто-то бежит в школьной серой форме, в школьной фуражке. И даже красивая Сауле загляделась на бегущего с какой-то неловкой улыбкой.

- У Еркина секундомер! - оповестила восьмой «Б» Фарида. - В универмаге заказывал. Специальные часы. Нажимаешь кнопку - стрелка останавливается.

- Значит, он бежит и думает, что время остановилось? - развеселился Нурлан Акатов. - Пока Садвакасов бежит, уроков не будет?

- Человек тренируется, - объяснил Кудайбергенов. - У Еркина вся дорога от садвакасовской зимовки до школы размечена. Сто метров - камень. Всего пятьдесят три камня. Пять тысяч триста метров.

- Весь год будет бегать? - удивились в классе. - И зимой тоже? С Васей советовались?

- С каким это Васей?! - пригрозила Серафима Гавриловна.

- Мы у Василия Петровича рулетку брали, когда мерили. Как пульс считать, он Еркину показал, - объяснял классу Кудайбергенов.

Маша подумала: он, наверное, очень положительный, на вид русский, но фамилия…

- Да кончится ли когда-нибудь это безобразие! - вскипела Серафима Гавриловна. - Пора уже себя взрослыми почувствовать! Восьмой класс!

- А в клуб нас теперь будут пускать по вечерам? - пропищал Акатов. Для Маши он уже совсем понятный: во всех прежних классах тоже были такие клоуны.

В раскрытой двери показался запаренный бегун:

- Разрешите войти?

- Явился, не запылился! - добродушно приветствовала Серафима Гавриловна. - Садись, коли пожаловал.