Четки

Робот высунул манипулятор, развернулся на месте, хрустя бетонной крошкой под гусеницами, и двинулся обратно. Нюхач восстановил дыхание и отодвинулся от стены. У него дрожали ноги, и он ощущал холод, хотя температура не опустилась ни на градус. А это не слишком нагло — следовать за роботом? Не испытывает ли он судьбу? Робот уходил именно в ту сторону, в которую намеревался отправиться и Харпад. Если для робота он невидим, то может его использовать, чтобы пройти через следующие двери, если они там есть. А они точно там есть.

Он заставил себя идти за машиной, на границе слабого света, что отражался от стен. Никто не пытался его остановить. Никто даже не пискнул.

Харпад шел за роботом. Он не мог избавиться от ощущения, что только невероятное стечение обстоятельств приводило к тому, что его до сих пор не заметили. Он прошел следующее разветвление коридоров, вдоль которых по обеим сторонам тянулись камеры. Если кто-то и наблюдал оттуда за ними, то старался держаться в тени.

Робот погасил прожектор и дальше двигался в темноте. Единственным определяющим фактором направления и расстояния оставался шум двигателя и хруст гусениц. Наконец робот остановился, повернулся на девяносто градусов и задом заехал в нишу в стене. Щелкнули контакты. Зарядная станция.

Харпад притормозил. И что теперь? Пространство наполнялось все тем же монотонным, несущимся отовсюду звуком работающих машин за стеной.

Он сделал несколько шагов и замер перед роботом. В полумраке виднелся массивный корпус машины со встроенным прожектором и головой с объективами. Смотрел ли он на человека?

Что я вытворяю?

Открыто выступил против g.A.I.a. Только что сбежал из камеры, а теперь стоит перед сенсорами оптоэлектронного охранника, который должен по идее за ним следить.

Возможно, беглец был таким же несущественным, как муравей, наступивший на манжету философа, отдыхающего на Мокотовском поле? Мыслитель слишком устал и ленив, чтобы пошевелить рукой и избавиться от жалкого насекомого. А может, он анализирует такие важные, такие возвышенные мысли, что букашка его не волнует?

Он услышал хруст, но робот не шевелился. Харпад скорее почувствовал, чем увидел, как что-то приближается к нему с правой стороны. Звук гусениц затих, и его ослепил прожектор. Второй робот! Он ушел с дороги, и только тогда робот двинулся дальше. Он проехал мимо человека, не обращая на него внимания. Значит, их больше. Они тут как личинки пчел в улье. Заряжают аккумуляторы или просто ждут, пока понадобятся. Нюхач не знал, сколько их. В отражаемом свете он увидел несколько десятков идентичных роботов и парочку пустых ниш.

И уже знал, что роботов пятьсот шестьдесят семь, и тридцать четыре в этом районе. Два неисправны.

Он проводил робота взглядом. Если тот остановился перед ним, значит, он для них не невидим. Они его игнорировали, но замечали. Он являлся несущественным элементом окружения, который следовало объезжать. Объезжать, а не давить.

Коридор после двух поворотов закончился воротами, такими же мощными, как наверху, возле терминала выхода. Контрольная панель сбоку давала достаточно света, чтобы оценить их размер — три метра в ширину и столько же в высоту. Было бессмысленно размышлять, проходить через них или нет. Он должен был. Если этого не сделает, тогда все усилия напрасны.

Наличие панели свидетельствовало о том, что воротами управляют люди. Харпад не хотел это анализировать, боялся, что его снова завалит потоком данных. Вместо этого он сосредоточился на самих дверях и механизме, управляющем ими.

Ничего.

Он всматривался в толстый металл ворот и не видел ничего за ним. Это как с действием, которое выполняешь автоматически, непроизвольно. Как слепой набор текста на клавиатуре. Все идет хорошо, пока не начинаешь задумываться, где конкретная клавиша. Чем больше Харпад старался не сосредотачиваться на открытии ворот, тем больше об этом думал. Сознание не должно вторгаться в области, где прерогативой являются привычки. Возможно, желание должно выходить из глубины души, иначе это расчет, который будет отвергнут неизвестными фильтрами.

Он устал. У него не было сил над этим думать. Хотел только, чтобы ворота открылись. Неважно как.

Прозвучал предостерегающий сигнал, лампочки засветились оранжевым, и ворота начали раздвигаться.

Харпад перестал дышать. За воротами не оказалось ничего необычного. Короткий, в десять метров, коридор заканчивался следующими воротами. Что-то типа шлюза. Или лифта, потому что стены были не из бетона, а из профилированных серо-ржавых панелей, но это могло быть иллюзией, вызванной льющимся сверху оранжевым светом.

Он вошел. Под ногами захрустело. Песок? Он громоздился под стенами, словно его задувал сюда ветер. Контрольная панель высветлила непонятную информацию. Харпад даже не пытался ее прочитать. Двери за его спиной закрылись, скрипя песчинками. При каждом закрытии механизм сопротивлялся песчинкам. Сколько лет это продолжается? Девяносто? Возможно, значительно дольше. Уплотнители изнашиваются, их необходимо менять. Откуда они берутся? Кто их меняет? Вряд ли эти роботы с клешнями.