Четки

— Я заступаю через полтора часа. А перед этим хотела поговорить лично. Электронная коммуникация может быть под контролем.

Она встала и сделала несколько шагов вдоль бетонных стен. Села на кровать.

— Есть способ, — сказала она тихо. Опустила голову и закрыла лицо руками. — Есть способ проще выполнить последний пункт плана. Лучше, чем твой. Надежней. Не знаю, как я могла вообще об этом подумать, но способ есть.

Мужчина подошел и погладил ее по голове. Она смущенно усмехнулась.

— У нас мало времени, — он посмотрел на часы. — Говори.

* * *

Вальдемар Крушевский сидел за рабочим столом в своем офисе на Праге и просматривал виртуальные документы, парящие над столешницей. Полупрозрачные, они накладывались друг на друга, пока он не придвинул один из них ближе. Наверху, в полусантиметре над рапортами о состоянии баланса кольца, висели две простые таблички.

— У меня два списка, — сказал он, хотя кабинет казался пустым. — Я выписал себе, чтобы легче запомнить. Двенадцать самых важных дел, которые необходимо уладить в течение следующей каденции. Это левая сторона таблички. Справа я записал те дела, которые я должен пообещать уладить, потому что люди хотят это услышать, несмотря на то что половина из них вредна для Варшавы. Оба списка имеют три общих пункта. Я продолжаю спрашивать себя, как так вышло, что мы до сих пор не… вымерли, — он хотел сказать «не исчезли с поверхности Земли», но именно это и случилось. — Что за дьявольский механизм заставляет нас совершать столько ошибок, полностью осознавая их. Словно мы служим капризному, избалованному ребенку, а не обществу взрослых людей, которые могут мыслить категориями причин и следствий. Существует более прогрессивная модель управления Кольцом — корпоративная. Никто в здравом уме не предложит такое, потому что это угроза непобедимой системе. Угроза святой демократии. Я даже не собираюсь это записывать в своем списке пожеланий, потому что это бессмысленно. Если я скажу что-то в таком духе, все накинутся на меня, мол, я планирую атаку на демократию. А тем временем правда в том, что глупцы выбирают плохих представителей, хитрожопых, которые потом плохо руководят. А плохо руководят именно потому, что они хитрожопые. Я знаю, меня тоже выбрали. Тут к власти по-другому не придешь. Это не продвижение собственных качеств, а только жульничество для толпы. Так можно выбирать председателя сельсовета, а не мэра Варшавы. Компетенция в управлении Кольцом на старте проигрывает примитивному остроумию.

— Скучаешь по тоталитаризму? — Элиза обняла его и присела на подлокотник кресла. Светлые пряди щекотали его лицо.

— Тогда лидер сам превратится в испорченного ребенка, — он покачал головой. — То, что я говорю, и то, во что я верю, это совершенно разные вещи. Хуже всего, что ложь теперь часть меня, и мне становится плохо, когда я говорю правду. Словно разоблачаю себя.

— Люди хотят быть обманутыми, не лишай их этого, — ассистентка нежно провела по его волосам. — Не упивайся сейчас жалостью к себе, потому что через пару часов ты должен быть в отличной форме. Угрызения совести оставь для вечеринки после выборов.

— Это не угрызения совести. Мне приходит в голову аналогия с временами, когда еще существовали поезда, а люди могли выбирать, где хотят жить. Я чувствую себя, как пассажир, который ошибся поездом, но понял это слишком поздно. Я знаю, что еду не в том направлении и ничего не могу сделать. Я отдаляюсь от моей цели, но все равно должен делать все то, что нужно делать в поезде. Найти место, засунуть чемодан в багажное отделение, почитать книгу, выпить кофе. В какой-то момент появится кондуктор, и я должен буду купить новый билет или заплатить за что-то, что отдаляет меня от цели. Да, я иду не в ту сторону, но именно туда меня ведет толпа, — он взмахом руки убрал половину документов с центральной части стола. Они легли в нематериальные папки. — Я должен изменить образ на более выразительный. Попробуй еще раз поискать те статистические данные по переработке мусора.

— Я пыталась несколько раз, но их не существует. Нам пришлось бы самим нанять людей и копаться в мусоровозах, — Элиза сильней прижалась к нему. — Если они прицепят на тебя ярлык эколога, то можешь забыть про победу.

Крушевский взял свой коммуникатор и провел по темному экрану пальцем, рисуя сложные узоры.

На коммуникаторе Элизы сразу появилось: «Речь не об экологии, а о расточительстве и безответственности».

— Все равно близко к экологии. Я тебе уже говорила, — она поцеловала его в щеку. — Зачем тебе эти два списка? Чтобы чувствовать себя лучше, когда, поступая плохо, ты хотя бы знаешь об этом?

— У меня есть и третий, — он вытащил наверх виртуальный список, в несколько раз длиннее тех двух, вместе взятых. — Пригодится в том случае, если выиграю выборы. Там только один пункт общий с первым списком. То, о чем я могу только мечтать.

— Тогда зачем ты участвуешь в выборах?

— Из-за этого пункта, единственного. Остальные вообще ничего не значат.

* * *