Четверо детей и чудище

– Ой, опять! Вот же псаммиад подлюка! Крылья у нас есть, а толку от них нет – летать-то мы не умеем.

– Зато они красивые. – Я потянулась и погладила свои крылышки.

– Я же говорил, – сказал Робби, передернув плечами. – Так и знал, что ничего у нас с крыльями не получится.

Из-за дерева с клекотом вылетела стайка птичек. Они как будто потешались над нами.

– Зеленые длиннохвостые попугаи, – определил Робби, вытянув шею, чтобы рассмотреть птиц. Он побежал на своих тоненьких ножках-палочках, размахивая крыльями. Под ноги он не смотрел и споткнулся о корень.

Я бросилась к нему:

– Не ушибся, Робс? Ничего не болит? Ноги целы? А руки?

– Только попа! Здорово я шлепнулся, – сказал Робби. – Я хоть чуть-чуть взлетел?

– Увы! – мягко сказала я.

– Почему у Моди получается, а у нас нет? – возмутилась Шлёпа. – Мои вообще не работают. – Она изо всех сил замахала крыльями.

– Может… может, мы слишком стараемся? – предположила я. – По-моему, мы просто еще не наловчились. Это как плавать или на велосипеде ездить. Сначала вообще не получается, а потом раз – и ты вдруг уже плывешь или едешь… Ой! – Я вдруг очутилась в воздухе. Я поднялась совсем чуть-чуть – ногами до верхушек папоротника доставала, – но все-таки я была над землей: я не шла – я летела, по-настоящему летела. – Смотрите! Смотрите, я лечу! – сказала я и потянулась взять Моди за руку.

– Скажи как! – крикнула Шлёпа.

– Сама не знаю! – Я подвигала руками и ногами и энергично замахала своими чудесными голубыми крыльями. Стоило мне сосредоточиться – сразу стало как-то странно и неудобно, и я навзничь плюхнулась в папоротники. Хорошо хоть крылья успела сложить, чтобы не помялись.

– Давай, Роз! Ты молодец! – похвалил Робби.

– Покажи, как ты это сделала! – сказала Шлёпа. Пытаясь взлететь, она крепко сжала губы и вся напружинилась.

– Ты слишком напрягаешься, – сказала я. – Так ничего не выйдет. Я только задумалась о том, как я это делаю, – сразу ощущения такие чу́дные и перестало получаться. Вот если начинаешь думать о том, как ходить, ноги тут же деревенеют и не знаешь, куда руки девать. Постарайся не думать об этом.

– Бред какой-то. Ну как я могу об этом не думать? – разозлилась Шлёпа. – Только желание зазря тратится. Так раздражает, что у тебя получается, а у меня нет. И ты глянь на Моди – она вообще ас.

Шлёпино лицо подобрело, когда она, задрав голову, посмотрела на Моди – малышка так забавно подпрыгивала в воздухе. И вдруг коленки у Шлёпы согнулись, руки затрепетали, она взмахнула крыльями – и взмыла вверх, прямо к Моди под бочок.

– О радость! О чудо! О счастье! – завопила Шлёпа.

– О горе! О ужас! О мука! – застонал Робби. – Теперь я единственный, у кого не получается.

– Возьми меня за руки, Робс, – сказала я. – Теперь резко перестань думать, как летать. Подумай о… о зверях своих подумай. Представь, что у лёвушки желтые крылья. А у тигра – оранжевые с черными полосками, а у жирафа – тоненькие, в пятнышках, а у слонов – мощные, серые, кожистые – такую махину-то поднять!

Робби уставился на меня и, не выдержав, прыснул со смеху – не заметив, что мы оба поднялись над травой и над папоротниками и поравнялись со Шлёпой и Моди.

– Возьми Шлёпу за руку, Робс. А я Моди возьму – устроим летучий хоровод! – сказала я.

Робби завизжал от восторга. Мы взялись за руки и стали играть в воздушные «Розы эти, веночки и букеты». Моди с таким усердием «чихнула», что опять перекувырнулась и повисла головой вниз, болтая в воздухе пухлыми ножками. Мы со Шлёпой попробовали ее перевернуть – и тут же рухнули вниз. Моди плюхнулась мне на грудь, отскочила и приземлилась на Шлёпу. А Робби так и парил над землей, глядя на нас сверху вниз, и по его лицу расползалась улыбка от уха до уха.

– Я лечу! – сказал он. – Только я один лечу!

Раз взлетев, он уже ни за что не хотел спускаться и нарезал в воздухе круги с победным кличем «У-у-у!». Он был так горд собой, что полетел к папе с Элис и завис над ними – прямо мальчик-вертолет.

– Посмотри на меня, пап! – сказал он.

Папа безмятежно сидел на травке, ни сном ни духом, что Робби – прямо у него над головой.

– Пап! – гаркнул Робби.

Папа бесцельно огляделся вокруг.

– Ты там не скучаешь, Робби? – крикнул он.

– Ни капельки, пап! – сказал Робби.

Моди снова подскочила, словно на батуте, и повисла в воздухе – она тоже явно не скучала. Нам со Шлёпой не сразу удалось взлететь по новой – так трудно было расслабиться и не усердствовать.

– Давай на дерево влезем, – предложила Шлёпа. – Тогда нужно будет только шагнуть – и всё, мы ведь и так уже будем высоко.

– Ага, и бухнемся о землю лбом, – сказала я.

Шлёпа все равно решила попробовать. Она проворно, как обезьяна, забралась на дерево, на самую верхушку – там были совсем тонкие ветки, и без волшебства они ее веса ни за что бы не выдержали, – и полезла еще выше, расправляя крылья. И вот она уже парит над всеми остальными.

– Айда слетаем куда-нибудь! – крикнула она.

– Нет! Подождите меня! Робби, Моди, не улетайте! – закричала я, пытаясь поймать их за лодыжки.