Четверо должны уйти

– Ну ладно, – великодушно согласился я. – Будь по-вашему. Едем домой. Я позвоню вам утром.

До Арбор-стрит – это в Гринвич-Виллидже – езды было всего минуты три, а дороги в пасхальную ночь довольно пустые, сами понимаете. Не успел я притормозить перед домом номер 116, как Айрис в ту же секунду открыла дверцу и выскочила на тротуар. Правда, почти сразу сунула голову в машину и улыбнулась мне, вернее, попыталась. Улыбка вышла довольно жалкая и вымученная.

– И на том спасибо, – сказала Айрис. – Попробую уснуть, хотя вы здорово меня взбудоражили.

Я дождался, пока она не зашла в подъезд, потом развернулся, доехал до нашего гаража, оставил машину, завернул за угол, протопал к нашему особняку, поднялся на крыльцо, вставил ключ в замочную скважину, повернул, но дверь открылась только на пару дюймов. Кто-то уже навесил цепочку. Я позвонил и потом, прождав примерно с минуту, понял, что откроет мне сам Вулф, а не Фриц.

Звякнула цепочка, дверь распахнулась, и я вошел.

– Нет? – В его тоне чувствовалось облегчение.

Чего от него еще ожидать? Не скажу, что он охотнее подвергся бы аресту за кражу цветов, чем необходимости допрашивать женщину, но облегчение было явным. Как-никак час испытаний удалось отложить.

– Я ее вызволил, – доложил я. – И мне удалось завлечь ее в машину. Но она заупрямилась, и, даже доставь я ее сюда к вам, она закатила бы скандал, так что во избежание этого я отвез ее домой. Попытаю счастья завтра утром. У вас есть новости?

– Нет.

– Мурлыка не суетился?

– Нет. Я уже жалею, что мне рассказали про эту ванду.

Я в недоумении уставился на него:

– Не узнаю вас. В худшем случае нас посадят на тридцать дней, да еще, возможно, разрешат, чтобы Фриц приносил передачи.

Вместо ответа Вулф надавил на кнопку вызова лифта.

– Если нас лишат лицензий, то мы будем торговать орхидеями, – сказал я, желая поднять ему настроение, и прошел в кабинет, чтобы запереть на ночь сейф.

Глава 6

В понедельник утром, когда мне позвонили из офиса окружного прокурора и пригласили зайти туда, меня дома не было. В четверть девятого, позавтракав, как всегда, на кухне, я набрал номер Айрис Иннес и, не получив ответа, поднялся в спальню Вулфа в сопровождении Фрица, который нес Вулфу завтрак на подносе. Получив указания, я зашел пожелать Мурлыке доброго утра, но застал бездельника еще в постели. Потом спустился в кабинет, вынул из ящика своего письменного стола фотопленку и отправился размять ноги. На улице было так пасмурно, ветрено и промозгло, что я застегнул пальто на все пуговицы.

Фотолаборатория на Сороковой улице возле Лексингтон-авеню должна была открыться в девять, если верить вывеске, однако к моему приходу дверь была еще заперта и мне пришлось ждать. Наконец парень появился и, увидев меня, скривил физиономию. Должно быть, обиделся, что я стал свидетелем его опоздания, так что мне пришлось извиниться. Парень сразу расцвел и пообещал изготовить диапозитивы к пяти вечера. На лучшее я не мог и надеяться. Я оставил ему пленку, разыскал телефон-автомат, позвонил – снова безуспешно – Айрис Иннес, после чего набрал номер, который знал лучше всех остальных.

Несколько секунд спустя в мое ухо ворвался голос Вулфа – ворчливый и раздраженный, как и всегда, когда его отрывали от любимых орхидей:

– Да?

– Диапозитивы будут готовы к пяти часам. Номер Айрис Иннес не отвечает. Я велел Фрицу не спускать глаз с Мурлыки и держать ушки на макушке. Продолжать?

– Нет. Тебя ждут в прокуратуре, и я считаю, что ты должен идти.

– А вдруг бы я забыл вам позвонить?

– Нет. Ступай. Может быть, выудишь что-нибудь ценное. – И он брякнул трубку.