Четверо легендарных

Поэтому и менялось настроение бойцов, загорались глаза, дышали воодушевлением лица, энергичным и твердым становился шаг. «Вот она какая — наша армия! — думалось каждому. — Так неужто не добудем победу?! Как бы ни был силен враг — одолеем! Какие бы ни выпали испытания — выдержим!»

Теперь уже не только Постышеву — всем был ясен замысел главкома, все понимали, почему он так настаивал на проведении парада. Это было необходимым завершением подготовки к наступлению, укреплением единства рожденной в трудах и заботах армии, боевого духа ее бойцов.

Блюхер с наскоро сколоченной дощатой трибуны произнес речь.

Дружное «ура» прокатилось по площади. Но это было не только ответом на речь главкома. Бойцы приветствовали свою армию, силу которой по-настоящему оценили только сейчас.

По площади, чеканя шаг, шли колонны народноармейцев, и яркое солнце играло на гранях штыков.

ЖЕЛЕЗНЫЙ МАРТЫН

Бушуй, свирепствуй, грозная стихия,

Рычи, свисти, рви паруса тугие,

В боренье яростном валы вздымай.

Мы доплывем, увидим счастья край)

Я. Райнис

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРЕСТУПНИК

День начался обычно:

— Фабрициус, на допрос!

Но сегодня заключенный не появился в дверях, смотря сверху вниз на стражников, словно решая, выполнять их распоряжение или нет. Он лежал на груде тряпья, стиснув от боли зубы, Будто откуда-то издалека донеслись голоса стражников:

— Пойти доложить…

— Приказано доставить в любом случае…

Очнулся заключенный, когда его укладывали на носилки.

«Ну и отделали тебя, Ян, — думал он. — Ну и отделали. Подняться и то невмоготу».

Потом Фабрициус подумал, что правильно сделал, настояв на своем, — провести маевку следовало именно ему. Не всякий бы выдержал такое — пригодились его выносливость и сила. Впрочем, это не раз выручало. Бывало, выйдет хозяин или приказчик, посмотрит на толпу нанимающихся, и уже слышится: «Эй, усач! Ты подходишь». За какую только работу он не брался: и сено косил, и корабли разгружал, и молотом орудовал. Правда, подолгу нигде не удерживался. Не по вкусу приходился хозяевам характер работника. Уж очень непокладист. И грубого слова ему не скажи и рассчитай, как положено. Добро бы еще свои интересы защищал, а то и за других вступается.

И снова странствия в поисках работы — кажется, всю Латвию вдоль и поперек исходил…

А что было вчера, до того, как Ян потерял сознание? Не проронил ли он какое-нибудь неосторожное слово? Что отвечал на вопросы этого остроносого улыбающегося следователя?

Впрочем, вчера следователь уже не улыбался, не смотрел глазами, полными напускной заботы о «заблудшей овце», которую надо слегка пожурить, направить на путь истинный. То было лишь в начале их «знакомства». В ту пору следователь ласково улыбался: «Не волнуйтесь, все еще можно исправить — в конце концов вам всего 26 лет». И сокрушенно вздыхал: «Получили образование и вдруг заделались бунтарем, ниспровергателем строя!»

Да, видно, следователь понял: «беседовать», прикидываясь доброжелателем, бесполезно. Вчера дюжие полицейские скрутили Яну руки и принялись избивать его. У них был немалый опыт в этом. Яну оставалось лишь крепче стискивать зубы…

Когда взмокшие физиономии полицейских исчезали, над Яном склонялся следователь:

— Может быть, теперь вы вспомните, кто ваши сообщники? Назовите их имена, и мы вас отпустим на все четыре стороны!

Ян молчал. И снова сыпались удары. И снова продолжение допроса. Но Ян уже не видел следователя, а только слышал: «С кем ты организовывал это собрание? Кто был еще в лесу, за городом? Кто расклеивал прокламации?»

…Яна внесли в кабинет следователя и, подняв с носилок, посадили на тяжелую, привинченную к полу скамью.

— Ну-с, что вы надумали?..

Все повторялось сызнова.

Следователь, очевидно, решил во что бы то ни стало добиться своего. Но Ян молчал. И только когда следователь спросил:

— Вы и с полицейскими справились один?

Ян сказал:

— Спросите у Вайса!

— Один, ваше благородие, — подтвердил полицейский, стоявший у двери.

— Болван! — процедил следователь сквозь зубы.

Но Вайс сказал правду…

Дозорные, выставленные собравшимися на маевку, поздно заметили полицейских — когда они были уже совсем близко. И Ян приказал рабочим расходиться поодиночке в разные стороны. О себе он не думал. Но именно к нему направились полицейские.

«Ну что ж, — подумал Ян, — пока они со мной провозятся, все успеют разойтись». И начал отходить к лесу. Неожиданно перед ним вырос полицейский. Ян ударом кулака свалил его. Затем рухнули наземь еще двое. Полицейские на секунду растерялись. Воспользовавшись этим, Ян рванулся к лесу. Еще немного, и ему удалось бы скрыться, но один из полицейских, внезапно появившийся из-за деревьев, ударил его рукоятью револьвера по голове. Ян упал и тут же почувствовал, что ему надели наручники…

Все это следователь, конечно, знал. Но ему было известно и другое: арестованный не бунтарь-одиночка, а член подпольной организации.

— Кто ваши сообщники? Имена!