Четверо легендарных

Вся жизнь Блюхера как на ладони. Родился в семье крестьянина-бедняка, хотя деревни почти не помнил: с малолетства отдали в люди… Потом слесарил на Мытищинском вагоностроительном заводе. Но проработал недолго: за то, что подбивал рабочих на забастовку, угодил на три года в тюрьму. Потом снова завод. На этот раз Сормовский судостроительный. Ну, а затем — война. Блюхер не раз участвовал в кровопролитных сражениях и за храбрость получил звание унтер-офицера. В 1916 году после тяжелого ранения он был демобилизован. В этом же году вступил в ряды большевистской партии, стал коммунистом. Октябрьская революция застала Блюхера в Самаре. Оттуда и прибыл он на Урал во главе небольшого отряда. Все ясно и просто.

Но вот эта-то ясность и не устраивала белых. Не могли они объявить во всеуслышание о том, что «голытьба», «толпа оборванцев», предводительствуемых «унтером», сметает со своего пути отборные офицерские полки, руководимые опытными генералами. А умалчивать об этом уже было нельзя.

Когда красные отряды начали свой поход, белогвардейцы заявили, что разгром партизан — «дело трех дней». Но проходили недели, а партизанская армия продолжала жить. Красные отряды, сметая заслоны белых, перевалили через хребты хмурого Алатау, вышли в предгорье Урала с его лесами и перелесками. «Точные сведения» о гибели партизан, время от времени появлявшиеся в белогвардейских газетах, каждый раз оказывались обманом.

Надо было найти какое-то объяснение этому, чтобы «честь» белых была возможно меньше затронута. Вот тогда-то и ухватились белогвардейцы за фамилию главкома: объявили, что во главе партизанской армии стоит немецкий генерал, нанятый Совнаркомом за большие деньги. Терпеть поражения от генерала, считали они, не так унизительно, как от «большевистского главкома», бывшего унтера царской армии.

Блюхер, конечно, знал обо всем этом и только усмехнулся, поглядев на газету. Но перебежчик понял его усмешку по-своему:

— Так как? Правда тут сказана… или нет?

— Это уж сам решай. Может, перед тобой и в самом деле генерал.

Нет, уж этому-то дед никак не мог поверить. Не запыленные сапоги и помятая фуражка его убедили — разве станет «его превосходительство» так разговаривать с ним, простым солдатом!

— Значит, все, наконец, прояснилось, — улыбнулся Блюхер.

Дед смущенно сдвинул папаху на лоб, почесал затылок и, поглядывая то на Блюхера, то на бойцов, сказал:

— Что ты командир — верю. А вот… — Дед не успел договорить. Подлетел связной и, с ходу осадив коня, крикнул:

— Товарищ главком, разрешите доложить!

Пока Блюхер выслушивал донесение, перебежчик не отрываясь смотрел на него.

— Ишь ты… Вот оно как… — повторял дед, весело поблескивая глазами, словно убедился, наконец, в том, в чем ему давно хотелось убедиться. И вдруг спохватился: — А как же фамилия? Будто свой. А фамилия ненашенская.

Фамилия у главкома и в самом деле необычная для крестьянина Ярославской губернии. Да поначалу это была и не фамилия, а кличка, которую еще при крепостном праве дал деду Василия Константиновича барин-самодур. Со временем кличка перешла в фамилию. «По наследству» досталась и главкому.

Блюхер терпеливо растолковал это дотошному деду.

— Ну, а теперь, раз ты, наконец, признал меня главкомом, скажи, зачем я тебе нужен?

— Сейчас! — ответил перебежчик. И с удивительной быстротой скрылся в роще. Бойцы бросились было за ним, но Блюхер остановил их.

Через минуту на дорогу выкатила повозка.

Главком откинул брезентовый верх.

— Вот это удружил дед! Дорогой подарок доставил! И как вовремя!

Ведь только что докладывал главкому начальник госпиталя об отчаянном положении раненых. И Блюхер не знал, как помочь им. Врачей и сестер почти не было. А тут еще и медикаменты кончились. Даже бинтов нет. Те, что успели заготовить в Белорецке, давно использованы. Пошли в ход и рубахи и платки — все, что придется. И вдруг целая повозка с медикаментами!

— Ну, спасибо тебе! Ну, удружил! — повторял Блюхер.

— А ты небось думал: я прибыл сюда проверять, правду ли пишут их газеты, генерал ты или нет? — усмехнулся дед. — Так вот, народ-то про тебя другое говорит. А я народу больше верю.

— Что говорят-то?

— Ишь ты! — дед сверкнул из-под лохматых бровей хитрыми глазами. — Тебе скажи — ты, пожалуй, еще и зазнаешься… Езжай по своим делам, у тебя их хватает, — добавил он уже серьезно. — Да не забудь, что казак Анисим Волков прибыл и воевать будет за Советскую власть до полной победы.

В КОЛЬЦЕ

Уже давно за полночь, а главком все еще сидит за столом, прихлебывая остывший чай из помятой кружки.

— Вы бы прилегли хоть на часок, — уже в который раз просит ординарец.

Блюхер согласно кивает: сейчас лягу. А сам не двигается с места. Ординарец настойчив, и главком, наконец, уступает. Но ему не до сна. Закинув руку за голову, он лежит с открытыми глазами. Все та же мысль не дает покоя: что делать? Он снова и снова вспоминает ход минувших боев, снова слышится ему грохот орудий, ржание перепуганных коней, видится дым пожарищ над деревнями.