Четверо легендарных

Тем более не могли они знать, что это наступление лишь небольшая часть операции, разработанной Блюхером. Разгадав опасения врага, главком решил убедить его в том, что партизаны и в самом деле рвутся к Уфе. Белогвардейцы сделали все, чтоб преградить красным путь к городу, и пока они «защищали» Уфу, партизанские отряды вырвались из окружения.

ПЕРЕПРАВА

Главком шел вдоль берега реки. На мгновенье останавливался, что-то прикидывая, и снова шагал то по вылизанной водой глине, то по осенней, уже успевшей пожелтеть траве.

Наконец он остановился и, подождав отставшего адъютанта, сказал:

— Вот тебе и новое задание — здесь будем строиться!

— Василий Константинович] — взмолился адъютант.

— Знаю, что трудно, а другого выхода нет, — нахмурился главком и, посмотрев на низкие тучи, плывущие по небу, добавил: — Уложиться надо за сутки.

Может, и сейчас бы удалось оставить белых далеко позади, как удавалось уходить от их преследования уже не раз, если бы не подвела погода. Как нарочно, зарядили дожди. Дороги превратились в хлипкое месиво. Телеги вязнут чуть не до осей. Не только люди — кони падают от усталости. Как ни спешили — настигли белые, теснят со всех сторон. Хорошо хоть, и на том берегу реки Уфы успели закрепиться партизаны. Туда с ходу переправился Уральский отряд под командой Павлищева. Форсировали реку вплавь. Плацдарм завоеван. Но удастся ли его удержать?

Да и здесь, на левом берегу, белые атакуют и с флангов и с тыла. А выстоять необходимо. Надо выиграть время для постройки переправы. Без нее с массой беженцев, с госпитальными и обозными повозками через Уфу не перебраться.

Но легко сказать — навести переправу. Смущали главкома не ширина реки и не быстрота ее течения. С этим саперы справятся. Но строить надо под «носом» у врага. И главнее — нет строительного материала. На сотни километров вокруг — степь. Ни леска, ни рощицы. Одна надежда на помощь жителей прибрежного села Красный Яр.

Но согласятся ли они помочь?

Нерадостно встретили партизан башкиры. Белые, недавно побывавшие здесь, «предупредили»: возможно, нагрянут скоро отряды «бандитов» и «грабителей», уничтожающих все на своем пути. И видимо, многие из башкир поверили.

Опасения главкома подтвердились.

В штабную избу вошел запыхавшийся адъютант.

— Плохо дело, Василий Константинович, Мы и так и этак, А башкиры молчат. Ну, что делать будем?

— Может, реквизировать? — заикнулся было один из саперов.

Но главком так посмотрел на него, что тот осекся на полуслове.

Ведь за все время похода — как бы ни было трудно — никто из партизан не посмел хоть чем-нибудь обидеть крестьян, хоть что-нибудь взять, не спросив разрешения и не заплатив. Это стало законом партизанской армии. Сурово каралось не только мародерство, но даже грубое отношение к крестьянам. И вдруг — реквизировать. Да еще у кого? У башкирской бедноты!

— А может, тогда… — начал было адъютант, да тут же замолчал и, вздохнув, швырнул на стол пачку каких-то замусоленных листков, которые вертел в руках.

— Что это за бумажки? — спросил главком.

— Не успел разобраться. В доме местного богача обнаружили — лавку он здесь держал.

Блюхер машинально взял один из листков. Потом второй, третий, и лицо его просветлело.

— Созывайте башкир на сход! Да побыстрее!

Через несколько минут на маленькой сельской площади у забитой теперь лавки собралось все население Красного Яра. Блюхер поднялся на крыльцо лавки, оглядел настороженную толпу башкир и, достав из кармана пачку замусоленных листков, поднял их высоко над головой.

— Вы знаете, что это такое? — спросил он.

Никто не ответил на его вопрос. Только по возбужденным лицам можно было понять, какое впечатление произвели на башкир эти невзрачные листки. Ведь это были долговые расписки — чуть не вся деревня находилась в кабале у сбежавшего лавочника. Да не просто в кабале — в рабстве: многим, пожалуй, никогда в жизни не удалось бы выпутаться из растущих из года в год долгов.

Тревожная тишина воцарилась на площади. Башкиры ждали: что сделает с их расписками этот незнакомый человек?

А Блюхер бросил пачку листков на землю, достал из кармана спички и поднес огонь к бумаге. Прошло всего две-три минуты — и от расписок осталось только облачко дыма. А потом и оно растаяло. И вместе с ним исчезло и недавнее недоверие башкир. Никакие убеждения не могли бы лучше объяснить крестьянам, кто такие красные партизаны. Так могли поступить только друзья, а друзьям нельзя не помочь.

Площадь загудела, забурлила. Партизанам нужны старые негодные постройки? Берите!

Башкиры отдавали постройки, не торгуясь, а то и бесплатно. Сами разбирали старые изгороди, амбары, сараи. Дали лошадей, чтобы доставить бревна к месту строительства. А потом и сами пришли, чтобы помочь саперам.

— Вот оно как пошло! — радовался уже успевший промокнуть до нитки адъютант. — А я еще хотел вас просить подбросить людей!

— Напрасно. Все равно бы не дал, — ответил главком. И, коротко бросив ординарцу: «В штаб!» — вскочил на коня.

А навстречу уже спешил связной:

— Донесение с плацдарма!