Четверть века назад. Часть 1

Она не договорила:- Лина, вся блѣдная, опускала голову…

— А! вскрикнула княжна, — ужь приказали!.. И ты не хочешь?… Погоди же, я все обдѣлаю, — я тебя спасу!..

— Нѣтъ, ради Бога, Женни, не нужно! въ свою очередь съ ужасомъ заговорила Лина, — ничего нѣтъ, и нечего спасать меня!..

Но та чувствовала себя уже совершенно необходимою для спасенія пріятельницы:

— Нѣтъ, нѣтъ, повѣрь мнѣ, я опытна въ этихъ дѣлахъ, не бойся! Мери Ребницъ и Варю Тростинину кто выдалъ замужъ? — Я! Сумѣла устроить, сумѣю и развести!.. Ты тутъ совершенно ни при чемъ будешь… Я ему дамъ почувствовать что не совсѣмъ деликатно мущинѣ искать руки дѣвушки которая… Одно только, вдругъ перебила она себя:- чтобъ онъ не вообразилъ что это я изъ ревности!.. Лучше всего еслибы можно было намекнуть ему что ты другимъ человѣкомъ занята… Но кѣмъ? Никто тебѣ не нравится, ты такая холодная и равнодушная…

Отъ этихъ словъ блѣдная княжна наша внезапно вся зардѣлась, и быстро отвела лицо отъ зеркала предъ которымъ зачесывала свои золотистые волосы. Но то-же зеркало выдало все это любопытствовавшему взгляду ея услужливой пріятельницы:

— Ага, есть кто-то, есть! такъ и вскинулась она, — кто? Лина, душенька, говори скорѣй, кто, кто онъ?… И она бросилась душить ее въ своихъ объятіяхъ.

Лина не выдержала, — со вчерашняго вечера это былъ цѣлый рядъ мученій, — и чего требуетъ теперь отъ нея эта непрошеная, назойливая услужница? — она заплакала…

Женни Карнаухова нежданно опустилась предъ ней на колѣни:

— Лина, душка, ну хорошо, не говори! Я понимаю ces délicatesses du coeur… Я сама отгадаю, — это даже гораздо интереснѣе!.. Только знай что я для тебя на все готова, и довѣрься моей опытности! Я только собственную судьбу не умѣю устроить, а для другихъ у меня самая легкая, самая счастливая рука… All's well, all's well, Лина! [33] утѣшала она ее, похлопывая и цѣлуя въ перерывъ ея тонкія нѣжныя руки…

XL

Княгиня Аглая Константиновна еще причесывалась въ своей уборной, когда имѣвшая лестное право входить къ ней во всякое время Ольга Акулина, веселая и свѣжая какъ роза, вбѣжала поздравить ее съ «дорогою именинницей» и донести что кое-кто изъ «уѣзднаго звѣринца» уже пріѣхали и расхаживаютъ по дому во фракахъ и бѣлыхъ галстукахъ, въ ожиданіи выхода хозяйки дома.

— De vrais sauvages! презрительно вымолвила на это Княгиня. — Надѣюсь, они не воображаютъ что я измѣню для нихъ заведенный въ моемъ домѣ порядокъ? Пусть ждутъ, ils sont faits pour cela! произнесла дщерь бывшаго цѣловальника съ величественностью, которой могъ бы позавидовать «великій король», Louis Quatorzième du nom.

— А Надежда Ѳедоровна не тамъ? спросила она, разумѣя гостиную.

При звукѣ этого имени лицо барышни нѣсколько повело…

— Старикъ графъ также пріѣхалъ! поспѣшила сказать она, пропуская вопросъ безъ отвѣта.

— Да, мнѣ докладывали; — j'éspère que le cher prince mon beau-frère его встрѣтилъ, промолвила, Аглая, раздувъ ноздри: она до сихъ поръ не могла переварить вчерашнюю «Рюриковну» князя Ларіона.

— Онъ пріѣхалъ очень рано и уже принималъ какихъ-то просителей, сообщила барышня, — завтракалъ у себя, а теперь, сказалъ мнѣ monsieur Шажковъ, отдыхать легъ…

Хозяйка успокоилась и мысли ея перенеслись къ другому, любезному ей предмету:

— Et le jeune comte, ты не знаешь, что онъ?… N'estce pas qu'il est charmant, petite?… Я не понимаю, какъ это mademoiselle la princesse ma fille…

Она пріостановилась, вспомнивъ о горничной, которая вся красная отъ натуги затягивала въ эту минуту послѣднюю петлю корсета обнимавшаго обильныя красы княгини, и тяжело вздохнула, не то отъ нажима этого корсета, не то отъ досады на «mademoiselle la princesse ma fille»…

— Я его видѣла, поспѣшила объявить Ольга (она тотчасъ же догадалась что Лина успѣла наканунѣ дать понять матери что Анисьевъ ей не нравится), я съ нимъ встрѣтилась… нечаянно… въ корридорѣ… Онъ выходилъ отъ графа… И такой magnifique, княгинюшка, въ своемъ чудесномъ мундирѣ, серебряное шитье, въ ботфортахъ… Сколько у него крестовъ, princesse, — я просто ахнула! Такой молодой et si bien décoré. Это просто прелесть такой — она хотѣла сказать «такой женихъ», но по примѣру своей покровительницы, тоже въ виду горничной, пріостановилась и сказала:- такой молодой человѣкъ!

— Je crois bien! И княгиня качнула вверхъ головой, смотрясь въ трюмо, предъ которымъ облекали ее теперь въ блѣднозеленое съ синими лентами платье, сочетаніе цвѣтовъ начинавшее уже въ то время почитаться возможнымъ.