Четверть века назад. Часть 1

наклонился къ нему, представляя что вливаетъ ему въ ухо отраву… Клавдіо-Зяблинъ, въ избыткѣ усердія, не дождался слѣдующихъ за этимъ объяснительныхъ словъ Гамлета, и вскочилъ съ мѣста съ растеряннымъ выраженіемъ на лицѣ. Но это придало только болѣе оживленія сценѣ. Княжна, боясь пропустить свою реплику, крикнула совсѣмъ уже испуганнымъ голосомъ: «Король встаетъ!» Полоній въ свою очередь, позабывъ о двухъ слѣдующихъ за этимъ фразахъ Гамлета и королевы кинулся впередъ, отчаянно махая руками: «Прекратите представленіе! Огня, огня, огня!» И все бывшее на сценѣ, за исключеніемъ Гамлета и Гораціо, въ настоящемъ безпорядкѣ, тѣснясь и набѣгая другъ на друга, исчезло разомъ за кулисами

Гундуровъ приподнялся на колѣнахъ съ пола и, еще не вставая на ноги:

— А! раненый олень лежитъ,
А лань здоровая смѣется,

началъ онъ и, не докончивъ, залился истерическимъ нескончаемымъ хохотомъ… Онъ не былъ въ силахъ сдержать себя, свои до нельзя возбужденныя нервы….. Ашанинъ испугался не на шутку:

— Что съ тобою? довольно, Сережа, успокойся! шепталъ онъ по театральному, подходя къ нему и не зная что дѣлать…

Эффектъ для зрителей вышелъ поразительный. Загремѣвшимъ «браво!» не предвидѣлось конца, какъ и этому надрывающему смѣху Гамлета.

— Даже страшно! проговорила графиня Воротынцева.

Софья Ивановна сидѣла сжавшись, вся заледенѣлая отъ страха.

— Одинъ заснулъ, другой не спитъ,
И такъ на свѣтѣ все ведется,

договорилъ справившись наконецъ съ собою Гундуровъ, поднялся на ноги и, самъ не отдавая себѣ въ этомъ отчета, мгновенно съ высоты сцены обвелъ всю залу изъ-подъ сжатыхъ бровей какимъ-то надменнымъ, повелительнымъ взглядомъ, какъ бы приглашая ее ко вниманію.

Все смолкло разомъ. Только графъ Анисьевъ, чуть-чуть улыбнувшись, промолвилъ мысленно:

— Mâtin! Quel air de matamore!

Представленіе пошло своимъ чередомъ. Въ ложѣ Mme Crèbillon князя Ларіона уже не было.

LX

О ты, послѣдняя любовь,

Ты и блаженство, и безнадежность!

Тютчевъ.

— Лина, Лина! кричала, бѣжа за нею въ до гонку по корридору съ распущеннымъ хвостомъ шлейфа, Ольга Акулина.

Княжна не отвѣчала, добралась до своей уборной, и опустилась на стоявшую тамъ кушетку прижмуривъ глаза и безсильно уронивъ руки на колѣни.

Ольга вбѣжала за нею:

— Вамъ опять дурно, Лина?

— Нѣтъ, нѣтъ… сейчасъ пройдетъ… Это у меня съ утра, я вамъ говорила… Мнѣ не дали выспаться сегодня… Я опять немножко устала, вотъ и все, говорила черезъ силу княжна, стараясь объяснить свое изнеможеніе самою обыкновенною причиной.

Настоящую причину тонкая барышня знала очень хорошо, съ той минуты когда застала утромъ Лину съ Гундуровымъ въ комнатѣ его тетки, но не почитала нужнымъ давать это понимать княжнѣ. Она хлопотала теперь только о томъ чтобы показать ей какъ можно болѣе дружбы и заботы, и какъ выражалась она мысленно, «не насиловать, а вызывать» этимъ ея довѣріе.

— Ну, конечно, это ничего и сейчасъ пройдетъ! поддакивала она ей;- вы бы еще выпили fleur d'orange, оно вамъ помогло предъ этимъ.

— Не прикажете ли, я сейчасъ къ княгининой Лукерьѣ Ильинишнѣ сбѣгаю, предложила горничная Лины, Глаша, находившаяся тутъ:- у нихъ есть капли, лавровыя прозываются, гораздо пользительнѣе супротивъ флердаранжа; княгиня завсегда употребляютъ противъ невровъ.

— Laurier cerise, сказала Ольга, — да, да, это очень хорошо! Сбѣгай, Глаша!

Глаша выбѣжала и тутъ же вернулась:

— Князь Ларіонъ Васильевичъ къ вашему сіятельству, спрашиваютъ, могутъ ли васъ видѣть!

— Дядя! молвила прибодряясь Лина:- проси, проси!.. Мнѣ надо будетъ поговорить съ нимъ, Ольга, примолвила она.

— Это значитъ, мнѣ удалиться надо? тотчасъ же перевела нахмуриваясь барышня.

— Не сердитесь, прошу васъ, милая! поспѣшила сказать княжна.

— Сердиться! Я! вскликнула Ольга Елпидифоровна, тотчасъ же принимаясь улыбаться;- развѣ я не своя у васъ въ домѣ? Можете не стѣсняться!

Она подобрала свой хвостъ и направилась къ двери. Пропустивъ въ нее входившаго князя Ларіона она вышла въ корридоръ, и тутъ же шмыгнула въ сосѣднюю большую общую дамскую уборную, въ которой она предъ этимъ одѣвалась съ «пулярками,» и гдѣ въ эту минуту не было никого. Изъ маленькой уборной Лины вела туда прямо дверь, запертая теперь на замокъ, но сквозь которую она надѣялась услышать весьма удобно разговоръ дяди съ племянницей.

— А это не мѣшаетъ на всякій случай! рѣшила въ головѣ своей барышня.

— Hélène, ты больна? первымъ словомъ сказалось входя у князя Ларіона. И онъ быстрыми шагами подошелъ къ ней.

— Нѣтъ, дядя, нѣтъ, совсѣмъ не больна, спѣшно заговорила она, — а сердце немножко жметъ, какія-то ноги слабыя… Вы знаете, у меня и въ Ниццѣ это бывало, когда…

— Когда ты чѣмъ-нибудь душевно была разстроена! досказалъ князь.

— Нѣтъ, нѣтъ, просто отъ движенія, или когда не высплюсь… И я теперь хотѣла просить васъ объ одномъ…

— Что такое, говори скорѣе?

Онъ придвинулъ къ кушеткѣ стулъ, и сѣлъ тревожно глядя ей въ глаза.