Четвертая Скрепа (СИ)

Говорухин последовал за своей сестрой на кухню, как следовал всегда. Она была старше него лет на пять, и в детстве она постоянно за него заступалась, когда его угораздивало попадать в дворовые разборки. Порой она приходила и на родительские собрания, когда мама задерживалась на работе, порой и в частном порядке, чтобы отодрать за уши хулигана, пристававшего к маленькому Лёше. Говорухина захлестнули воспоминания о прошлой жизни, на его лице появилась дружеская ухмылка, а в зрачках горечь. Сестра закрыла за ним дверь, пока он присаживался на шатающуюся табуретку. Месту явно не хватало мужской руки, но Говорухин быстро отогнал от себя эти мысли. Он оглянул кухню, выглядевшую будто бы фотозаготовки из старого журнала «Домострой», но состарившуюся. Отвалившаяся кайма от шкафчиков из ДСП, ржавый холодильник, от шума которого вполне могло заложить уши, потрепанная плита с разводами от жира, растения на шпакленном подоконнике, почему-то только кактусы, и столик, на скатерти которого присутствовали кофейные пятна. Говорухин уставился на свою сестру. За эти годы она постарела, мешки под глазами куда заметней, чем были до этого, на лице гримаса усталости, и волосы, сложенные в пучок соломы. Он попытался выдавить из себя улыбку, но у него не вышло. Сестра с укором посмотрела на него и он отвернулся. В голову ничего не пришло, кроме вопроса «Как дела, Света?», прозвучавшего очень неуверенно, будто бы из уст нашкедившего парня, пытающегося не получить по полной от предков. Повисла тишина, нарушаемая шумом рефрижератора. Говорухин повернул свою голову обратно. Света покраснела, на её лице появились слёзы. Она накинулась на Алексея, который не стал сопротивляться. Пощечина, еще одна, и еще одна, и еще, следом шли хлесткие шлепки, оплеухи, подзатыльники, бившие без разбора по щекам, по шее, по затылку, по ушам, по темени. Света схватила его за волосы и стала таскать его за башку то туда, то обратно. Из её уст раздавались истошные вопли вкупе с истеричным плачем. Оглушенный Говорухин смог разобрать только: «ГНИДА, ТЫ НАС БРОСИЛ! СВОЛОЧЬ НЕБЛАГОДАРНАЯ, ЗАЧЕМ ТЫ…»

Она выбилась из сил, толкнула Алексея плечами в стену и облокотилась на буфет. С буфета она съехала вниз и оказалась на полу, поджав колени к груди, а спину к утвари. Говорухин пытался прийти в себя, попутно доказывая себе, что если бы это не была его сестра, он бы ответил. Света с исподолобья посмотрела на него и спросила:

— Чай будешь?

— Буду, — промямлил Говорухин.

VII

Прошло как минимум пару часов с тех пор, как Алексей и Светлана, разговаривали на кухне. Говорухин рассказал о том, как работал в газете «Передавица», из которой впоследствие ушел в поисках лучшей жизни, как работалось колумнистом в «ЖИЛАЙВе», как у него сложилась личная жизнь (бывшая ли вообще, кто знает? Журналист мечтал о том, чтобы всего того сумасшедшего года никогда не случалось). Света в ответ поделилась историей о тяжелом разводе, о том, что она повторила ошибки матери одна за одной, о том, что нашла работу — низкооплачиваемую, но позволявшую проводить больше времени с сыном. Тот был достаточно хилым и очень странным ребенком. Много читал, причем не Носова, Драгунского или «Гарри Поттера», а Шпенглера, Фромма и Шопенгауэра. Принимать в школу его отказались. Учителя посчитали его слишком «жутким». Она возмущалась, пыталась пробить место в учебном заведении по инстанциям, давила на то, что если он не социализируется, то общество потеряет будущее. В инстанциях кормили завтраками, а позже прямо сказали — будь попроще. Говорухин участвующе кивал головой и изумлялся не только произволу, но и способностям ребенка. Света говорила, что вкладывает свою жизнь в него — на крохи от пособия покупает ему соки, да балует сладостями, хотя сама давно уже забыла их вкус. Она беспокоилась о том, что сын с трудом идет на телесный контакт — она его обнимает, целует в лобик, но он редко проявляет что-то в ответ.

Говорухину стало легче. Кое-что до сих пор гложило его внутри, но он давно не чувствовал себя почти неплохо. Ему не хотелось избавляться от этого ощущения, зная, что сверни он разговор в другое русло, то момент будет упущенным. Лучше уж так — двое людей, один из которых изливает горе в разбитое корыто. И всё же Свет сама поставила вопрос: «После стольких лет зачем он пришел?»

— Попросить тебя и Борю уехать из города. — ответил Говорухин, на его лице не дрогнул ни один мускул. — к тетке, подальше отсюда. Кое-что грядет и мне придется подставиться.

Света недоуменно на него уставилась:

— Как? — голос её сорвался, — бросить всё? У нас тут… быт и жизни…

— И я хочу, чтобы вы дальше продолжали жить. Но не здесь, иначе вам не будет покоя.

— Лёша! — тут она стала говорить громче — не виделись семь лет! Так и ты еще и прогнать нас решил!? Тебе бабок что ли мало?! Ты и квартиру решил продать!?

Говорухин не выдержал:

— Света! Оставь это глупое мещанство! Я ввязываюсь в жуткую авантюру и хочу убрать вас из-под удара! Я хочу поступить правильно! Хоть раз в этой жизни!