Четвертая стрела (СИ)

Створки лифта открылись, я вышла, поставила Герку на коврик и принялась копошиться в замке. На верхних этажах слышался топот - кто-то несся по лестнице вниз. Я поспешила открыть дверь, взяла на руки переминающуюся с лапы на лапу Герку - и неведомая сила втолкнула нас обеих в квартиру. Дверь захлопнулась. Герка тихо, скромно рычала. Я оглянулась - кто там, вор, маньяк? Было бы неплохо, если маньяк, жизнь мне в последнее время была совсем не мила.

Это был мальчик, лет двадцати на вид, с рыжими ресницами и бежевыми глазами. На нем была натовская зеленая форма и берцы, но шляпка отчего-то охотничья, даже с перышком. Если бы Тед Банди так одевался, он бы не преуспел.

- От кого бежишь? - спросила я шепотом.

- Менты, - выдохнул рыжий мальчишка. За спиной у него просматривался лук, на поясе висел колчан - толкиенист или что-то в этом роде.

- Ты что, кому-то жопу прострелил? - догадалась я.

- Типа того.

Перед дверью послышалась возня, позвонили сперва в соседнюю дверь, потом в нашу.

- Ховайся, купидон, - сказала я, прижала покрепче Герку и пошла открывать.

На пороге стояли два мента.

- К вам никто не заходил?

- Рискнули бы, - я предъявила скромно рычащую Герку, - но какой-то парень мимо пробегал. Вы спросите ниже.

Менты извинились и пошли вниз. Я захлопнула дверь:

- Выходи, Робин Гуд.

- Я на кухне. Можно компотика?

- Наглость - второе счастье, - я вышагнула из луноходов и пуховика и босиком пошла на кухню. Герка семенила за мной. Горе-охотник уже присосался к банке с компотом.

- Молодец, напустил слюней, - сказала я, - за что тебя ловят? Ты убийца?

- Я мститель. Черная стрела, - юноша поставил банку на стол и утерся рукавом.

"Псих" - подумала я с удовольствием. Герке он нравился - она терлась о его ноги, как кошка.

- И многих ты погубил, мститель? - спросила я.

- Несть числа, - с достоинством ответствовал мститель, - Вы спасли меня, прекрасная госпожа.

- Сейчас проверим, - я выглянула из кухонного окошка, - Вот выйдут они из подъезда - тогда, считай, и спасла. Вот, теперь спасла. Давай, выметайся, Черная стрела.

Это была бы хорошая рождественская история, но Рождество давно прошло. Я проводила лучника до двери, на пороге он обернулся ко мне:

- Чем отплатить вам, прекрасная госпожа?

- Прострели жопы следователю Белову и судье Журавец. Справишься?

- Легко, - светло улыбнулся рыжий лучник.

- Я буду ждать. Иди уже давай, - я открыла перед ним дверь.

- Это так не делается, - возразил лучник, - вы должны написать имя на бумаге, перечеркнуть черной стрелой и в полночь бумагу сжечь. Тогда я услышу вас, прекрасная госпожа.

- Так ты маг? - догадалась я.

- Я мститель, - рыжик приподнял свою смешную шляпу, поклонился мне и побежал вниз по лестнице - лук шлепал его по спине. Уже на лестнице он обернулся и прокричал: - У вас четыре стрелы, прекрасная госпожа!

- Вот чудик, - я закрыла дверь на замок. В коридоре надрывался телефон - длинным междугородним звонком. Я сняла трубку.

- Лиза?

- Дани?

- Прости меня, систер, я струсил, не стал ничего тебе говорить. Про свадьбу.

- Проехали, - я села на пол рядом с телефоном, - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

- Я получу гражданство и сразу разведусь, - горячо пообещал Дани.

- Разводись, - разрешила я.

- Как там Макс?

- Сидит. Ему корячится то ли трояк, то ли этот... четверик. Это у них там так говорят.

- Ты его видела?

- Мы даже обручились, - похвасталась я.

- Класс, - оценил Дани, - и ты к нему туда ездишь?

- Еще и передачи передаю. Ты не плачь, Данечка, у нас здесь тоже все очень интересно.

- У меня сейчас время закончится. Ты простишь меня?

- Не за что прощать. Закон джунглей. Каждый сам за себя.

- Класс. Я люблю тебя, систер.

- Я тебя - тоже нет.

В полночь я зажгла сувенирную свечу в форме чебурашки. На листочке написала "Марат Мирзоев" - эта сволочь присвоила сегодня уже третью мою премию; "следователь Белов", "судья Журавец" и "Дани". Прочла на всякий случай подходящее заклинание (из Стивенсона):

Четыре я стрелы пущу

И четверым я отомщу

Злодеям гнусным четверым

Старинным недругам моим

Они черны и до конца

Вонзятся в черные сердца

Они без промаха летят

И никого не пощадят

После чего перечеркнула злодеев черными маркерными стрелочками и сожгла листок на свечке, мерзко хихикая. Уши чебурашки плавились, и зверюшка сделалась вислоухой. В ночи пробудился и побежал в своем тренажере хорь - один, как бог, в своем железном круге.

1740 (осень)-1741(весна). С моих слов записано верно

Аксель и Ласло не успели еще улечься, Ласло раскладывал перед сном карты, и раз за разом выпадала смерть.