Четвертая стрела (СИ)

- Увы, должен быть на службе, - Ласло изобразил на лице крайнее огорчение.

- Ну, бог с тобой, - пожал плечами Сумасвод, - ты готовься, к тебе в крепость вот-вот гофмаршала подвезут, он зеленого цвета был, когда мы уходили - как раз у тебя и помрет.

- А еще кого подвезут? Чтоб я знал, - Ласло вспомнил про свой мартиролог.

- Мюниха, Остермана и еще пару их охвостьев, - перечислил Сумасвод, - ну, бывай, лекарь, мы уходим. Зря ты отказался, свое счастье упустил.

Ласло запер за ними дверь, отодвинул коврик, заглянул в каморку, поманил Климта:

- Выходи, они ушли.

- Я видел, - Климт выбрался из каморки, на лице его было написано удивление, - для чего тебе в доме такое зеркало?

- Оно от прежних хозяев досталось, от покойничка Десэ, а ему - от твоего гофмаршала. Вот у них и следует спрашивать. Что за гобелен ты мне принес? - Ласло поднял с пола тканевый рулон и бросил на стол.

- Это прощальный подарок, - отвечал Климт, - от моего патрона.

Он вернулся к печке, вытащил из саквояжа еще листы и поднес к огню.

- И много у тебя их? - Ласло склонился к саквояжу, вытянул из него книжечку в бархатной обложке, раскрыл, принялся листать, - О-о, дневник соблазнителя! Сам мечтал завести такой, да стеснялся, а человек вот не постеснялся и завел.

- Дневник первым надо было сжечь, - Климт повернулся, хотел выхватить книжку, но Ласло спрятал ее за спину:

- Ты есть в его списке?

- Бог миловал! - воскликнул Климт, - Конечно же, нет!

- Тогда не мешай читать, - Ласло с книжкой и свечой удалился вглубь комнаты, - Сжечь его мы всегда успеем. Дневник соблазнителя! Говорят, у де Монэ был точно такой же, на последнем листе - коронованные особы, за этот дневничок его и обезглавили.

- А я о чем! - взвился Климт, - Давай сожжем!

- Почитаем и сожжем, - Ласло уселся на стул под кенаровой клеткой и принялся за чтение, - так, вот и дамы, оцененные, как лошади - по всем статям и с баллами, видимо, за усердие. Ой, а вот и кавалер... и еще кавалер - и тоже с баллами и с каким-то обозначением размеров. Жаль, здесь только их инициалы. Хотел бы я видеть этих содомитов! И ведь наверняка много говорят о духовности и о моральном воспитании молодежи. А где же последняя страничка? Вот и она, розочками разрисованная...

- Давай сожжем, - взмолился Климт. Он подошел к Ласло и из-за спины его тоже читал, мучительно стыдясь, - Если кто узнает - нам не жить.

- Бог не выдаст, свинья не съест, - отвечал отважный Ласло, - потом обязательно сожжем - и как будто не было ничего. Разве тебе не интересно, сколько принцесс имел твой прекрасный патрон? Ого, их целых семь... где только набрал столько? Ведь верно - PSR - это personne de sang royal, особы королевской крови?

- Если он считал и немецких принцесс, вполне мог столько насобирать, - рассудительно прикинул Климт, - А в этом списке тоже есть мужчины?

- Этих он не оценивает, видишь, только инициалы, - Ласло нахмурил густые черные брови, - Но по инициалам первая и седьмая принцессы вполне могут оказаться мужеского пола. PA и EIB - держу пари, две эти принцессы, как пирожки у нас на набережной - с яйцами. Сожги сию пакость, дружище Климт, - Ласло отдал книжицу, и Климт с облегчением швырнул ее в печку, - Вот что за человек был твой патрон?

- Он еще не умер, - тихо напомнил Климт.

- Ты же сам говорил - тофаной отравил себя, как скорпион. Люди не живут после тофаны. Как же его угораздило, прожженного такого - и яду нализаться? Или нарочно?

- На самом деле, такое часто бывает - говорят, отец его тоже нечаянно себя отравил. Левольды не из тех, кто сознательно убивает себя сам.

- Темный он человек - был ли, есть ли, - Ласло смотрел на горящую в печке книжку - словно бабочка с черными крыльями летела сквозь огонь, - вот кто он такой? Столько лет я жил по соседству, считай, в его доме, да так и не понял, что он такое - друзья его все между собою были врагами. Кем он был, например, для герцога или для господина Остермана? Этот коллекционер принцесс?

- Ты так и не понял? - грустно улыбнулся Климт, - Марионетка Остермана, его глаза и уши при дворе, шпион вице-канцлера, приставленный персонально к герцогу. Ведь шпионаж, как и яды - семейное дело Левенвольдов. Господин Остерман почти не выходил из дома, но все всегда происходило по его - враги его то умирали от яда, то задыхались в паутине интриг.

-Так твой хозяин был у Остермана тем, чем у герцога - братья Плаксины?