Четвёртое крыло для бабочки

Послышался нарастающий шелест крыльев. На зов браслетов откликнулась стая сизых голубей, казавшихся в ночи почти чёрными. Покружившись над дерущимися, птицы спикировали вниз, и принялись наносить маленькими и крепкими клювами удары.

Мужчина яростно боролся, отбиваясь от двух стай, но численное преимущество было не на его стороне. За хлопающими крыльями Майя с трудом могла разглядеть, что происходит, и только беспомощно плакала. Страх сковал тело, лишая возможности как-либо помочь стаям.

Спустя несколько минут всё затихло. Голуби, не издав ни звука, мгновенно скрылись в темноте ночного неба, исполнив свой долг.

Девушка тяжело дышала, прислушиваясь. Звенящая тишина, которую, казалось, ничего не может нарушить, придала сил. Морщась от боли в затылке, Майя попыталась подняться, дважды ударившись подбородком о землю, когда непослушные руки разъехались на тонкой пластинке льда. Медленно, хромая при каждом шаге, она приблизилась к месту боя. К горлу подступила тошнота.

Мужчина лежал, опрокинувшись навзничь, а рядом с ним тяжело дышал пёс. Второй находился чуть поодаль, всё ещё дёргаясь в конвульсиях.

Готовясь в любой момент впасть в истерику, Майя бросилась к обеим собакам. Положив руки на истекающих кровью животных, она закрыла глаза и глубоко вдохнула несколько раз.

Рукам стало невыносимо горячо, и пришлось стиснуть зубы, чтобы снова не закричать. Майя физически ощущала проявляющиеся на ладонях пузыри от ожогов, но псы продолжали скулить от боли – жизнь утекала из них вместе с кровью.

Вожак стаи толкнул девушку носом:

– Мадемуазель, у вас не получится помочь всем. Нужно выбр-р-рать одного, чтобы не погибли оба.

Майя посмотрела на молодого бело-рыжего одноухого кобеля, жалобно скулящего и пытающегося подняться, несмотря на раны. А после перевела растерянный взгляд на другого пса – с короткими лапами, отливающей серебром шерстью и грустными влажными глазами. Сердце, казалось, ещё мгновение, – и разорвётся на куски от жалости и нежелания принимать такое важное, такое беспощадное решение.

Закусив губу до крови, Майя снова заплакала и повернулась к одноухому, размещая обе руки на вздымающийся бок животного. Вожак печально взглянул на своего второго товарища. Тот уже перестал шевелить лапами и покорно вздохнул, закрывая глаза и смиряясь со своей участью. Сердце его пропустило удар, а затем остановилась вовсе.

Слёзы застилали глаза, смывая границы реальности происходящего, и Майя, всхлипывая и икая, вложила в своё желание помочь все остатки сил. Жар усилился, но смертельные раны, нанесённые ножом, начали понемногу стягиваться. Кровь ещё сочилась, когда бросившиеся к товарищу псы оттолкнули девушку и принялись вылизывать порезы.

Вожак спокойно сел рядом, разглядывая стаю.

– Собачья слюна обладает обеззар-р-раживающим свойством. Он попр-р-равится.

Майя устало вытерла лицо испачканными кровью руками и прислонилась спиной к стене. То ли от холода, то ли от напряжения её трясло так сильно, что стучали зубы.

– Спа… спасибо вам. Простите меня за.. за… – Майя, отводя виноватый взгляд от погибшей собаки, обхватила себя за плечи и начала раскачиваться. Произошедшее сводило с ума и заставляло содрогаться от ужаса. – …за всё.

– Он в лучшем мир-р-ре, мадемуазель. В мир-р-ре, где нет холода и голода, но есть дом и лучший др-р-руг – человек-в-смешной-шляпе, как называл его Р-ронни. Др-р-руг Р-р-ронни давно ушёл из этой жизни. Тепер-р-рь они вместе.

Майя оглянулась на неподвижно лежащего человека, только сейчас замечая, что его лицо скрыто за сплошной чёрной маской без единой прорези. Даже не пытаясь подняться, девушка подползла вплотную и сорвала ткань. От увиденного её замутило, и Майя, сглотнув тугой комок в горле, прохрипела:

– Боже… Что…что с его лицом?

– Видимо, пер-р-рестар-рались, мадемуазель. – Пёс виновато завилял хвостом и подошёл ближе.

– Да нет же, у него… нет глаз! – Майя зажала себе рот, рассматривая бледное лицо с глазницами, безобразно сшитыми толстыми, уже вросшими в кожу, нитками.

Услышав это, псы замерли и заскулили. Даже вожак сделал шаг назад, с ненавистью зарычав:

– Кор-рдтерр-р-р! Это был проклятый кор-рдтерр-р-р! И он получил по заслугам.

– По заслугам!

– По заслугам!

Собачий лай слился воедино, постепенно превращаясь в вой.

Вожак снова залаял, призывая к тишине, и обратился к девушке:

– Мадемуазель, вы не сталкивались… Не все добр-ры к живым существам. Есть и др-ругие. Люди, котор-р-рые испытывают ненависть к пр-рир-роде. Они называют себя «кор-рдтерр-рами» и пр-редпочитают жить в своих гр-рязных нор-рах под толщей почвы, – пояснил пёс. – Лишают себя зр-рения, чтобы не видеть окр-ружающий мир-р-р. Говор-рят, что кор-рдтерр-ы пр-рекр-расно ор-р-риентир-руются на звук и запах.

– Как черви, – тявнул один из псов, и вожак согласно кивнул:

– Чер-рви. Но кор-рдтерр-ры никогда не нападают на людей. Их цель – истребление пр-р-рироды, но человеческую жизнь они ценят. Люди – бесценный р-р-ресур-рс. Пр-росто р-р-ради забавы он бы не напал на вас. Ему пр-р-риказали.

Майя растерянно посмотрела на пса, пытаясь осознать информацию: