Четвертое крыло

— Я наводил о тебе справки после того, как меня… ну, знаешь… назначили, — он покачал головой. — И видел, как ты на этой неделе упражнялась со своими клинками, Сорренгейл. Риорсон прав. В писцах ты бы зарыла свои таланты.

Я едва не лопнула от гордости:

— Это мы еще увидим.

Хорошо, что пока не возобновились вызовы. Видимо, нас достаточно умирало на летных занятиях, чтобы убивать еще и врукопашную.

— А ты кем хотел быть, когда вырастешь? — спросила я, просто чтобы поддержать разговор.

— Живым, — пожал он плечами.

Ну, тоже… план, ага.

— Откуда ты вообще знаешь Ксейдена? — Мне хватало мозга не думать, будто в провинции Тиррендор все знают друг друга.

— Мы с Риорсоном выросли в одной приемной семье после отречения, — ответил он, называя восстание на тирский манер, — этого слова я не слышала целую вечность.

— Вы из приемной семьи? — у меня отвисла челюсть.

Воспитание детей знати — обычай, умерший после объединения Наварры больше шести сотен лет назад.

— Ну да, — он снова пожал плечами. — А куда, по-твоему, попали дети изменников… — он поморщился от этого слова, — после казни родителей?

Я взглянула на бесконечные полки книг, гадая, не найдется ли там ответ.

— Я и не задумывалась. — От этих слов у меня перехватило дыхание.

— Король передал наши особняки знати, сохранившей ему верность, — он прочистил горло. — Как и положено.

Я не удосужилась отреагировать на очевидно заученный ответ. Меры короля Таури после восстания были решительными, даже жестокими, но я тогда была пятнадцатилетней девочкой, страдавшей из-за собственной утраты, и у меня не было сил жалеть тех, из-за кого погиб мой брат. Впрочем, сожжение дотла Аретии — столицы Тиррендора — никогда не казалось мне правильным. Лиам был одного возраста со мной. Он же не виноват, что его мать предала Наварру.

— Но почему ты не отправился с отцом в его новый дом?

Он глянул на меня, нахмурившись.

— Трудно жить с человеком, которого казнили в один день с матерью.

У меня упало сердце.

— Нет. Нет, погоди, что-то не так. Твой отец — Айзек Майри, правильно? Я изучала благородные дома всех провинций, включая Тиррендор.

Я что-то не так поняла?

— Да, Айзек был моим отцом. — Он склонил голову, глядя туда, куда ушла Есиния, и я отчетливо поняла, что ему надоел этот разговор.

— Но он не участвовал в восстании, — я покачала головой. Почему-то мне казалось очень важным разобраться в этом вопросе до конца. — Его нет в списках казненных в Коллдире.

— Ты читала список казненных в Коллдире? — глаза Лиам полыхнули.

Потребовалась вся моя смелость, но я выдержала его взгляд.

— Мне нужно было кое-кого найти.

Он чуть отстранился:

— Фена Риорсона.

Я кивнула.

— Он убил моего брата в битве при Аретии. — Я напряженно думала, пытаясь соотнести все, что я читала, с его словами. — Но твоего отца в том списке не было.

Зато там был сам Лиам — как свидетель. Меня захлестнул стыд. Какого вейнина я к нему пристала?

— Прости. Не стоило спрашивать.

— Его казнили в семейном доме, — его лицо посуровело. — Конечно, до того, как тот отдали другому дворянину. И да, я и это видел. Я уже получил метку восстания, и эта боль была равна… — он отвернулся. Его кадык тяжело ходил. — Затем меня отправили в Тирвейн, в семью графа Линделла, как и Риорсона. А мою младшую сестру отправили в другое место.

— Вас разлучили? — у меня чуть не отвалилась челюсть.

Ни в одном тексте о восстании, что я читала, не было ни слова о разлучении братьев и сестер, — а я прочитала очень много.

Он кивнул:

— Впрочем, она всего на год младше, так что мы еще встретимся, когда она попадет в квадрант в следующем году. Она сильная, проворная, с хорошим чувством равновесия. Она справится.

Нотка паники в его голосе напомнила мне о Мире.

— Она может выбрать другой квадрант, — сказала я тихо, надеясь его успокоить.

Он моргнул:

— Мы же все всадники.

— Что?

— Мы все всадники. Таков уговор. Нам сохранили жизнь, разрешили доказать преданность, но только если мы выберем квадрант всадников, — он с недоумением уставился на меня. — А ты не знала?

— Слушай… — я покачала головой. — Я знаю только, что детей зачинщиков, офицеров, заставили пойти в армию, но не больше. Остальные части договора засекречены.

— Лично я считаю, нам дали возможность быстрее выслужиться, но остальные… — он скривился. — Остальные думают, раз смертность всадников так высока, значит, власти предержащие надеются поубивать нас без необходимости делать это лично. Слышал, как Имоджен говорила, будто сперва считалось, что драконы безукоризненно благородны и никогда не свяжутся с меченым, а теперь верхушка не знает, куда нас девать.

— Сколько вас всего?

Я вспомнила мать и не могла не задуматься, что знает она, на что согласилась, став генералом Басгиата после гибели Бреннана.

— А Ксейден никогда?.. — он замолк. — У шестидесяти восьми офицеров были дети старше двадцати. Нас сто семь человек с метками восстания.

— Старший — Ксейден, — пробормотала я.

Он кивнул.

— А младшей сейчас шесть. Ее зовут Джулианна.

Мне подурнело.

— И она тоже помечена?

— Она с этим родилась.

Я понимала, что это сделал дракон, но все-таки какого, какого, блядь?