Четвертое крыло

Просто и правды не говорил.

— Все это… осталось с тех пор? — спросила она, окидывая взглядом спальню.

— Основа крепости — каменная, — сказал я, пока она разглядывала своды потолка, естественное освещение из окон, занимающих всю западную стену. — Камень не горит.

— Да.

Я сглотнул. С усилием.

— Думаю, после всего, что ты видела, я должен задать тебе простой вопрос. Ты с нами? Ты готова сражаться на нашей стороне? — Так же легко она могла бы сдать нас всех. Раньше она не знала всего, но теперь — да.

— С вами. — Она кивнула.

Облегчение пронеслось по мне явственнее и сильнее, чем сила, что я черпал у Сгаэль, и я потянулся к Вайолет.

— Прости, что пришлось… — слова умерли на языке, когда она отступила от прикосновения.

— Этого не будет.

В ее ореховых глазах жил целый мир боли — я не мог не поежиться.

— Если я верю тебе и готова с вами сражаться, это еще не значит, что я снова доверю тебе свое сердце. А я не могу быть с тем, кому не доверяю.

В моей груди что-то треснуло.

— Я никогда тебе не врал, Вайолет. Ни разу. И не совру.

Она отошла к окну и взглянула на город, потом медленно обернулась ко мне.

— Дело даже не в том, что ты это скрывал. Это я понять могу. Дело в легкости. Как легко я впустила тебя в сердце — и не получила того же взамен.

Она покачала головой, и я все еще видел ее любовь, но за толстыми стенами, которые сам же и вынудил возвести.

Я люблю ее. Конечно люблю. Но если сказать это сейчас, она решит, что у меня другие причины — и если честно, будет права.

Я не потеряю без боя ту единственную в своей жизни, в кого влюбился.

— Ты права. У меня были секреты, — признался я, снова приближаясь, шаг за шагом, пока нас не разделило всего несколько футов. Я положил руки на стекло по сторонам от ее головы, словно поймав, хотя мы оба знали, что она может уйти, если захочет. Но она не двинулась с места. — Я не сразу тебе поверил, не сразу понял, что влюбился.

Кто-то постучал. Я не обратил внимания.

— Не надо так говорить, — она подняла подбородок.

Но я не упустил то, как она посмотрела на мои губы.

— Я влюбился в тебя, — я опустил голову и заглянул прямо в ее прекрасные глаза. Может, она и в ярости, но, клянусь Малеком, не переменчива. — И знаешь что? Может, ты мне больше не доверяешь, но все еще меня любишь.

Ее губы раскрылись — но она не стала спорить.

— Однажды я тебе уже доверилась, второго раза не будет.

Она скрыла обиду.

Больше никогда. Больше никогда эти глаза не отразят боль, что причинил я.

— Я все испортил, не рассказав раньше, и даже не буду оправдываться. Но теперь я доверяю тебе свою жизнь — жизнь всех здесь. — Я рискнул всем, уже доставив ее сюда, а не забрав обратно в Басгиат. — Я расскажу все, что ты попросишь, и все, что не попросишь. Я каждый день своей жизни буду зарабатывать твое доверие.

Я и забыл, на что похоже, когда тебя любят, любят по-настоящему, истинно, — папа умер уже много лет назад. А мама… Об этом даже не будем. Но затем Вайолет дала мне те слова, свое доверие, свое сердце — и я вспомнил. И буду проклят, если не стану за них бороться.

— А если это невозможно?

— Ты все еще меня любишь. Значит, возможно.

Боги, как я изнывал по поцелую, чтобы напомнить ей, как нам хорошо вместе, — но я бы не стал навязываться, пока она не попросит.

— Я не боюсь потрудиться, особенно когда знаю, как велика награда. Лучше проиграть во всей этой войне, чем жить без тебя, и если для этого придется доказывать свою любовь снова и снова, я готов. Ты отдала мне сердце — и я его сохраню.

А мое уже принадлежит ей. Даже если она этого не знает.

Ее глаза расширились, будто она наконец увидела решимость в моих.

Пора ей было узнать все. И Вайолет не станет отсиживаться за стенами Басгиата — особенно теперь, понимая, как в них все прогнило.

Она будет сражаться на моей стороне.

В дверь снова настойчиво постучали.

— Блин, какой он нетерпеливый, — пробормотал я. — Насколько я знаю его, у тебя двадцать секунд на вопрос.

Она моргнула:

— Все еще надеюсь, что послание в Альдибаине касалось Военных игр. Как думаешь, мы могли просто случайно затесаться в нападение виверн на тот пост?

— Это точно не случайность, сестра, — сказал он с порога.

Я вздохнул и отодвинулся, глядя, как округляются глаза Вайолет, когда она увидела, кто стоит в дверях.

— Я же говорил, что знаю лучших мастеров по зельям, — тихо произнес я. — Тебя не исцелили. Тебя восстановили.

— Бреннан? — она уставилась на брата с широко раскрытым от шока ртом.

Бреннан только ухмыльнулся и раскрыл объятия.

— Добро пожаловать в революцию, Вайолет.

Благодарности

В первую очередь спасибо Царю Небесному за то, что благословил меня больше, чем я могла и мечтать.