Четвертый долг

― А что, если я не хочу мальчика? Что, если я хочу девочку, такую же красивую, как ты?

― Он приходит в себя.

― Отойдите, пожалуйста.

Слух разорвал громкий писк. В тело ворвалась боль и тяжесть. Агония накрыла с головой.

Вот, бл*дь! Остановите это!

Мне здесь не нравилось. Хочу обратно. Туда, где всё залито солнечным светом, и моя жена беременна.

Ещё больше боли. Я сдался.

Бл*дь, остановите… Больно!

Сердце забилось, как бешеное, отправляя меня обратно, в мой прекрасный сон.

Вздохнув, я отпустил своё бренное тело, игнорируя зов того, что пыталось вернуть меня к жизни, и ушёл.

― Так ты хочешь девочку?

― Больше всего на свете, ― кивнул я.

― А если я хочу мальчика?

― Ну, тебе придётся подождать.

― Подождать? ― хихикнула Нила.

Я прижал её ближе, вдыхая нежный аромат полевых цветов и лета.

― Пока мы не решимся на ещё одного.

― Мистер Эмброуз. Ну же, давай.

Живая иллюзия снова схлопнулась.

Я напрягся, ожидая, когда же боль поманит меня в свои объятия. Но боли больше не было. Только туман. Железный занавес отгородил моё сознание от лихорадки и агонии. Впервые за целую вечность я мог мыслить, не задыхаясь от мук.

И когда дискомфорт исчез, открылось понимание.

Я устал. Тело словно налилось свинцом. Кости отяжелели.

Не хотел быть здесь.

Я скучал по своему наваждению. По своему выдуманному миру, где всё было наполнено солнечным светом и улыбками, вдали от воспоминаний, осколками, пробивающимися через грань осознания.

Я хочу забыть… ещё ненадолго.

Сон захватывал разум, затягивая в воронку сознания, возвращая обратно к Ниле.

― Ещё одного? ― хлопнув меня по груди, рассмеялась Нила. ― Ты начинаешь жадничать, тебе так не кажется?

― Жадничать? ― прижавшись к её шее, пробормотал я. ― Я бы так не сказал.

Уста Нилы приоткрылись, когда я положил дорожку из поцелуев вверх по её шее, затем по подбородку, остановившись у рта. Дыхание её стало хриплым и прерывистым, в предвкушении поцелуя.

― Да? А как бы сказал?

Я замер у её губ. Так сильно хотелось поцеловать её. Хотелось пить её вкус, смешивая его с моей любовью и напитывать этим соком мою женщину. Я так отчаянно желал исцелить её. Заставить забыть о прошлом, и напомнить, что всё закончилось. Что мы теперь были свободны.

― Я сказал бы, что это вложение в наше прекрасное будущее.

Нила наклонила голову, и я схватил её за затылок, контролируя движения. Рот наполнился слюной, но я всё ещё держался в миллиметре от её сладкого рта.

― И сколько? ― прошептала она прямо в мои губы.

Я скользнул языком в её рот. Наши языки сплелись, исполняя танец, который выучили наизусть. Я узнаю Нилу, даже если все органы моих чувств отключатся. Я узнаю её, даже если ослепну, оглохну и стану нем. Я всегда узнаю её потому, что просто почувствую. У её любви особый вкус, как у изысканного игристого вина, который опьянял, каждый раз, когда я опускал свои стены и напивался её чувствами, и проживал с ней их.

― Столько, сколько сможем, ― пробормотал я.

― Мистер Эмброуз, вам нужно открыть глаза.

Снова этот проклятый голос. И что за имя…? Не моё имя.

И снова я попытался проигнорировать просьбу, желая провалиться в сон, но в этот раз кротовая нора захлопнулась. Спать не хотелось.

Я парил где-то между мирами: темнота становилась менее насыщенной и плотной, а всё окружающее медленно обретало форму.

Боль всё ещё была заглушена, усталость не так поглощала, но вокруг было много всего странного.

Странные запахи.