Четвертый Кеннеди

– Разумеется, нет, – ответил Дэвид Джетни. Но голова у него пошла кругом. Что это все значит? Старина Хок как-то смутился. Очевидно, Гибсон Грэндж солгал. Ему просто не хотелось везти Розмари домой, не хотелось отражать новые атаки распалившейся дамы. Хок смутился, потому что ему пришлось поддакивать Грэнджу, чтобы не оказаться по разные стороны баррикады со знаменитостью. Этого любой продюсер боялся пуще огня. Потом он заметил, как Гибсон одними губами улыбнулся ему, и понял, о чем тот думает. Понял, потому что великий актер хотел поделиться с ним своими мыслями. Он, когда хотел, делился своими мыслями и со зрителями, общаясь с ними без слов, движением бровей, поворотом головы, улыбкой. Улыбкой он говорил Дэвиду Джетни: «Эта сучка игнорировала тебя весь вечер, грубила тебе, а теперь моими стараниями она будет у тебя в долгу». Дэвид посмотрел на Хокена и увидел, что тот уже улыбается. По его довольной физиономии чувствовалось, что он тоже прочитал мысли актера.

– Я сама поведу машину, – резко ответила Розмари, не глядя на Дэвида.

– Я тебе не позволю, Розмари, – мягко вмешался Дин Хокен. – Ты – моя гостья, и я слишком часто подливал тебе вина. Если ты не хочешь, чтобы тебя отвез Дэвид, я, конечно, отвезу тебя сам, а потом закажу лимузин до Малибу.

Дэвид сразу осознал тонкость маневра. Впервые он уловил неискренность в голосе Хокена. Разумеется, Розмари не могла принять предложение Хокена. Сделав это, она оскорбила бы его молодого друга. И доставила бы массу неудобств Хокену и Гибсону. А кроме того, и в этом варианте ей не удавалось добиться главного: заманить Гибсона к себе домой. Ее поставили в крайне неприятное положение: куда ни кинь, все клин.

И тут Гибсон Грэндж нанес последний удар:

– Черт, я поеду с тобой, Хок. Вздремну на заднем сиденье, а потом мы вместе вернемся в Малибу.

Розмари ослепительно улыбнулась Дэвиду:

– Надеюсь, тебя не затруднит подбросить меня в отель?

– Разумеется, нет, – ответил Дэвид.

Хокен хлопнул его по плечу, Гибсон Грэндж улыбнулся ему, подмигнул. Эти двое мужчин встали за него горой. Они свято верили в мужское братство. Единственная в их компании, пусть и влиятельная женщина посмела оскорбить одного из них, и теперь они дружно наказывали ее. Опять же, она очень уж наседала на Гибсона, забыв о том, что право выбирать принадлежит не женщине, а мужчине. Вот они и нанесли чувствительный удар по ее самолюбию, дабы поставить на место. Да еще проделали это предельно вежливо и изящно. Руководствовались они и еще одним резоном. Эти мужчины помнили, что когда-то были такими же молодыми и зелеными, как Дэвид. Они пригласили его на обед, чтобы показать: успех не вскружил им голову. Кто-то в свое время помогал им, теперь пришел их черед помогать новичкам. На этом и держалась связь времен, и они не собирались рушить традиции. А вот Розмари эту традицию не уважала, она забыла о том, с чего начиналась ее карьера в Голливуде, и этим вечером мужчины решили ей об этом напомнить. Тем не менее Дэвид был на стороне Розмари: нельзя причинять боль таким красавицам.

Все вместе они вышли на автостоянку. Мужчины уехали в «Порше» Хокена, а Дэвид повел Розмари к своей старенькой «Тойоте».

– Черт, я не могу приехать в «Беверли-Хиллз» на такой машине. – Розмари огляделась. – Мне надо найти свою. Послушай, Дэвид, если ты отвезешь меня в моем «Мерседесе», потом я вызову лимузин, чтобы он привез тебя обратно. Тогда мне не придется утром ехать сюда. Не возражаешь? – Она вновь улыбнулась ему, полезла в сумочку, достала и надела очки. Указала на один из нескольких автомобилей, еще стоящих у ресторана: – Вон он.

Дэвид, который заметил автомобиль, едва они вышли из дверей, только сейчас понял: без очков Розмари не видит дальше своего носа. Подумал, что, возможно, из-за близорукости она и игнорировала его за обедом.

Розмари дала ему ключ от «Мерседеса», он открыл дверцу, помог ей сесть. Вдохнул идущий от нее запах вина, аромат духов, почувствовал жар ее тела. Потом обошел «Мерседес», чтобы сесть за руль, но не успел вставить ключ в замочную скважину, как дверца распахнулась: Розмари изнутри открыла ее. Дэвида это удивило, такой любезности он от нее не ожидал.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы разобраться с управлением «Мерседеса» Но ему сразу понравились и мягкость, и удобство сиденья, и запах, идущий от красноватой кожи… естественный запах или она спрыскивала салон каким-то особенным кожаным парфюмом? Машина слушалась его, как хорошо выдрессированный пес. Впервые он понял, почему некоторые люди получают от вождения несказанное удовольствие.