Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники

Отвлекать действительно понадобилось. Упорный русский противник оказал вермахту сопротивление, доселе невиданное им на Западе, Севере и Юге. Меры по сокрытию правды о Восточном фронте тесно переплетались с поддержанием в глазах общественности образа непобедимого немецкого солдата. Почта тщательно перлюстрировалась на предмет пораженческих настроений (о чем солдат на линии фронта откровенно предупреждали). Более того, о реалиях войны на территории СССР фронтовикам не рекомендовалось рассказывать и во время отпуска. Наоборот: «Нам приказали до блеска натереть сапоги и начистить кители: глядя теперь на нас, все решат, что в России царит стерильная чистота! А в конце нас ожидал приятный сюрприз: женщины в форме раздали деликатесы, завернутые в бумагу с изображением орла и свастики. На обертке красовалась надпись: «Храбрые солдаты! Счастливого вам отдыха!» Милая родина: она никогда не забывала о нас!» (22) Понятное дело, деликатесы предназначались не для скорейшего пожирания голодными солдатами, но для гостинцев родным.

Находившиеся в отпусках фронтовики часто запускались в пропагандистскую машину для агитации и воспроизводства все нового пушечного мяса, чему придавалось огромное значение. Даже такая важная фигура, как начальник Генерального штаба Франц Гальдер озаботился поиском достойных лекторов-фронтовиков. «Требуются офицеры-докладчики для гитлерюгенда, желательно награжденные Рыцарским крестом», – помечает он в своем военном дневнике в числе первоочередных задач (23).

А чтобы близкие не скучали, когда кого-нибудь из кормильцев убьют, Гитлер выпустил тайное (поначалу) распоряжение о заключении браков с павшими на фронте женихами, если до их смерти имелись доказанные намерения жениться. Другое распоряжение Гитлера давало возможность развода погибшего солдата с «недостойной его женой» (!).

К «бракам с мертвецом» прибегали довольно часто для различных целей, например, для узаконения детей и получения материальной помощи.

Кроме «брака с мертвецом» еще одно выражение необходимо зафиксировать как специфически нацистское. «Однажды – это был декабрь 1941 года – Пауль К. пришел с работы, сияя от радости. По дороге он прочитал военные сводки. «В Африке дела у них плохи», – воскликнул он. «Что, неужели они сами это признали, – спросил я, – ведь они всегда только кричат о победах?» Пауль ответил: «Они пишут: «Наши героически сражающиеся войска». «Героически» звучит как поминание, уж можете мне поверить». С тех пор слово «героически» не раз звучало в военных сводках как поминание и никогда не обманывало» (Виктор Клемперер) (24).

Однако в начале 1943 года после поражения под Сталинградом скрывать истинное положение дел на фронте стало невозможно. Нацистская пропаганда провозгласила новую этическую и эстетическую концепцию боевых действий, вошедшую в историю под названием «тотальная война». «Мы вытрем кровь с глаз, чтобы лучше видеть, и когда начнется следующий раунд, мы опять будем крепко держаться на ногах», – Геббельс сознательно снова и снова использует боксерскую терминологию, стараясь вызвать у народа единый образ. «Народу, который до сих пор бил только левой и намерен уже бинтовать правую, чтобы беспощаднее разить ею в следующем раунде, нет нужды идти на уступки» (25).

Яростная борьба подстрекаемого Геббельсом народа и его армии дала истории массу примеров героизма. Будем справедливы – враг тоже может быть героичен, и это самая важная заслуга перед режимом продуманного военно-патриотического воспитания. Лишь фрагмент, яркая вспышка истории: советские войска штурмуют Севастополь, погрузка в последнюю баржу – места больше нет. «Майор Тешнер приказал офицерам сойти на берег. Молча, как будто это было абсолютно естественно, все офицеры вышли обратно. Майор повел оставшихся в укрытие. Там они окопались для своего последнего боя. Спиной к воде, небольшая ударная группа 50-й дивизии заняла оборонительную позицию. Они держались еще шесть часов, потом их раздавили» (26).

Таково было умение идти на жертвы у нацистских полчищ, таковым оказалось фанатичное лицо «Тотальной войны». Кстати, этот удачный термин придумал не Геббельс, а, ближе к концу Первой мировой войны, генерал Людендорф, когда он попытался убедить кайзера подчинить всю экономику Германии военным целям. В 1935 году, обобщив свой боевой опыт, генерал выпустил книгу, которая так и называлась «Тотальная война». По мнению Людендорфа, беспощадная битва на истребление требует крайнего напряжения всех сил нации, из чего следует необходимость ее скорейшего завершения. Соответственно, «тотальная война» неразрывно связана с излюбленным нацистами понятием «блицкриг».