Четыре королевы

Терзания и ужас Маргариты совпадали с чувствами вассала. Она уже побывала в крестовом походе. Если все пошло так криво в первый раз, когда Людовик был молод и силен, что случится теперь, когда ему уже пятьдесят три, и он болен? Королева Франции не верила в военные таланты мужа: неужели все три ее сына и одна из дочерей должны стать жертвами этого безумия? Она пыталась отговорить Людовика, но король был тверд как кремень, и начались спешные приготовления, поскольку Людовик назначил срок отплытия на май 1270 года.

И снова пришлось приложить огромные усилия, чтобы набрать желающих. Людовик воспользовался оказией в день посвящения его сына Филиппа в рыцари 5 июня 1267 года, который отмечался с большой пышностью и потому собрал много гостей, чтобы пробудить в людях желание присоединиться к нему в новом начинании по спасению Святой Земли. Он даже попросил папского легата прочесть проповедь сразу после церемонии, призывая всех присутствующих взять крест. Пятьдесят два юноши из лучших семейств Франции были посвящены в рыцари вместе с Филиппом; каждый получил от короля многозначительный подарок — боевого коня. Ради такого случая Людовик отбросил свои аскетические привычки, готовый на все, лишь бы уговорить капризную французскую знать: «Он даже позволил себе великолепно нарядиться», — заметил историк Жан Ришар.

Король предлагал и иные приманки; тех, кто решит послужить в течение года (начиная со дня высадки на дальнем берегу) ожидала щедрая плата и даже питание за счет короля. Во многих случаях Людовик дополнительно записывал на себя всю стоимость путешествия и гарантировал замену лошадей, если они падут на службе. Такими способами королю Франции удалось собрать войско внушительных размеров, хотя все-таки поменьше того, первого. Похоже, что он повсюду наталкивался на заметное отсутствие энтузиазма: даже неугомонный Сен-Поль потребовал 1200 ливров сверх уговоренной выплаты жалованья в 2000 ливров, прежде чем согласился поучаствовать.

Поддержка Карла была крайне необходима. Людовику нужны были корабли и люди с Сицилии; личное участие брата придало бы всей затее ореол удачливости. Но Карл явно столь же неохотно думал о крестовом походе в Святую Землю, как и вся прочая французская знать. А вот о походе на Константинополь король Сицилии подумывал, рассчитывая еще больше расширить свои владения. К 1267 году он вступил в несколько дипломатических соглашений, преследуя именно эту цель, в том числе обменялся дружественными посольствами с мамлюками — теми самыми мусульманами, на которых Людовик предлагал ему совместно напасть. Карл был настроен отказать брату, но когда Людовик прислал гонцов с просьбой к королю Сицилии отложить свою собственную войну в пользу крестового похода, Карл нехотя согласился. Но совершенно ясно, что радости он при этом не испытывал.

Обеспечив себе базу, Людовик снова поднял вопрос набора людей по разным странам. Маргарита беспомощно наблюдала за тем, как ее муж, глубоко убежденный в святости движущих им побуждений и непобедимости замыслов, призывает в свои ряды родичей ее сестры в Англии.

Та Англия, куда Элеонора возвратилась в конце октября 1265 года, отнюдь не была мирной страной. Хотя битва при Ившеме уничтожила предводителей мятежа, еще оставались очаги яростного сопротивления, и их необходимо было устранить. Нестабильность политической ситуации усиливалась из-за того, что королевская партия решила отомстить и рассчитаться с виновниками своих бед. На спешно созванном парламенте в Винчестере, в сентябре месяце, собрались те бароны, которые сражались за Эдуарда, и потребовали передать им всю собственность своих противников. Что и было сделано. «На этом парламенте… он лишил наследственных владений всех тех, кто стоял за графа Симона против их господина короля, и вскоре после того отдал их земли тем, кто преданно служил королю, вознаградив каждого по мере заслуг», — писал один из хронистов.

Особенно хорошо сложились на этом заседании парламента дела королевской семьи. Эдуард получил в награду замок в Дувре, а Эдмунду отдали, возможно, как компенсацию утерянной Сицилии, обширное графство Лестер, прежде принадлежавшее Симону де Монфору, самое престижное и прибыльное владение в королевстве. Город Лондон согнулся под тяжестью штрафа в двадцать тысяч марок, которые Генрих намеревался затратить на выкуп трех английских епископств, отданных Элеонорой в час отчаянной нужды, Людовику. Королеву тоже не забыли. Она получила свою долю конфискованных земель. Особенно символичным был жест короля, который наградил ее правом взимать налоги с Лондонского моста.