Четыре королевы

Генрих III пришел в ужас. Англия только-только обрела видимость нормальной жизни. Король был стар и нездоров, он во всем полагался на советы старшего сына. Он доказывал, что порядок в стране нарушится, если Эдуард надумает уехать, и просил сына остаться, но Эдуард и слушать не стал. Элеонора, видимо, соглашалась с мужем, но и она больше не могла требовать послушания от старшего сына. После того, как он совершил рискованный побег от Симона де Монфора и спас короля, отношения между матерью и сыном изменились. Политическое влияние Эдуарда возросло и затмило Элеонору. Кружок могущественных деятелей, некогда ограждавший королеву, распался в период военных бедствий. Джон Мэнсел умер еще до возвращения Элеоноры в Англию, не дожив до восстановления монархии. Дядюшка Пьер скончался в 1268 году, за ним, в 1270 году, ушел и дядюшка Бонифаций. Эдуард не обращался к матери за советом — наоборот, делал все, что мог, чтобы отстранить ее от власти. Лишившись политической базы, Элеонора не осмеливалась противостоять желаниям и решениям Эдуарда. Она теперь заметно сблизилась с Эдмундом, который вместе с нею провел за границей большую часть периода гражданской войны.

Планы крестового похода были составлены. Для финансирования экспедиции папа позволил королю Франции собрать десятину с доходов церкви в его владениях, помимо той десятины, которую уже взимал Карл для своей сицилийской кампании. Местные прелаты попытались протестовать — они не хотели становиться нищими ради очередной безнадежной затеи короля. Папа получил от них петицию с просьбой отменить поборы. Петиция была отклонена, Людовик получил свою десятину.

Король Франции со своим войском должен был отплыть из порта Эг-Морт в мае 1270 года. Вместе с ним уезжали брат Альфонс, трое сыновей и дочь. Эдуард намеревался последовать за ними с небольшим интервалом. Карл со своим флотом собирался плыть отдельно с Сицилии.

14 марта 1270 года Людовик объявил о начале крестового похода, вновь приняв посох пилигрима в Сен-Дени. На следующий день он прошел босиком из дворца до собора Нотр-Дам. Затем, во главе своей большой армии, он выступил в Прованс. Все шло точно так же, как более чем двадцать лет назад, с одним заметным исключением.

На этот раз Маргарита осталась дома.

В Провансе пришлось ненадолго задержаться — часть кораблей, заказанных Людовиком, еще не была готова, — и потому крестоносцы отплыли лишь 2 июля 1270 года. Только когда войско реально собралось в путь, Людовик открыл своим людям, что направляются они не в Акру, как все полагали, но в Тунис.

Выбор Туниса был весьма странен для человека, который посвятил жизнь защите и спасению Святой Земли. А Святая Земля в тот момент отчаянно нуждалась в спасении. Мамлюки, опасаясь совместного французско-монгольского удара, за несколько лет до того решили выместить злобу на местном христианском населении. Все поселения, которые Людовик в свое время так тщательно, с такими расходами укреплял, были взяты и разрушены.

Опасения мусульман насчет совместного нападения были не беспочвенными. Людовик на самом деле поддерживал контакт с монголами. Похоже, кого-то из монгольских предводителей сильно впечатлил шатер алого шелка, служивший также походной часовней, который Людовик подарил ему как раз перед началом своего предыдущего крестового похода. О нем особо упоминалось в письме, доставленном в Париж в 1262 году. В нем содержался также вопрос, не согласится ли король французский совместно пойти против египтян. Монголы были особенно заинтересованы в кораблях. Если бы Людовик любезно согласился прибыть вместе с флотом, они были бы весьма признательны. В качестве вознаграждения предводитель монголов обещал отдать французам Иерусалим.

Ответ Людовика на это предложение нам неизвестен. Однако возможно, что король Франции решил идти на Тунис, имея его в виду — видимо, там он полагал устроить базу, где его войско могло безопасно подождать подхода монголов. Скорее всего, именно это подразумевал хронист Виллани, когда объяснял: «Сочтя, что этот курс наилучший, они решили пойти против державы Тунисской. Если бы христианское воинство сумело ее захватить, то они оказались бы в очень выгодной позиции, чтобы затем без труда захватить державу Египетскую — там они могли преградить путь и полностью прогнать силы сарацин».