Четыре королевы

«Негодник! Неужели ты не заметил, будучи в Пуатье, как меня заставили ждать три дня, к великому удовольствию короля и королевы! Когда же наконец меня приняли в зале, где сидел король, он не попросил меня подойти ближе, не предложил сесть рядом с ним! Это было сделано нарочно, чтобы унизить меня пред лицом моих собственных людей! Так я и осталась стоять, будто какая-нибудь кухонная девка! Они даже не встали, приветствуя меня, ни когда я пришла, ни когда уходила! Неужели ты не заметил их презрения? Я не стану говорить больше — стыд и отчаяние душат меня еще сильнее, чем их дерзкое желание украсть мои земли! Я лопну от ярости, если бог не заставит их пострадать за это! Они потеряют свои земли — иначе уж лучше я потеряю все свое достояние и умру в придачу!»

Как только празднества завершились и гости разъехались по домам, Изабелла, подтверждая свою решимость, собрала все вещи, которыми пользовался французский двор во время визита — всю мебель, всю утварь, до последнего кухонного горшка — и выбросила в окно. Когда супруг вздумал протестовать, она принялась швырять вещами в него. Затем она заперлась от него в своем замке в Ангулеме почти на целую неделю. Муж вынужден был ночевать в местном отделении [55] ордена тамплиеров.

Итогом этого супружеской ссоры, согласно донесению, стало то, что граф де Ламарш решил не унижаться, принося оммаж Альфонсу де Пуатье, а вместо этого надумал затеять заговор против французов и поднять вооруженный мятеж с целью навсегда изгнать их из Пуату.

Почти сразу после примирения с женой Гуго де Лузиньян созвал тайную встречу с другими аналогично настроенными баронами, чтобы организовать полномасштабное восстание. На этом сборе присутствовали наиболее влиятельные сеньоры Пуату. Автор донесения, видимо, был одним из них либо попал туда в качестве поставщика провизии, так как он сумел доложить Бланке, что Гуго не составило труда убедить друзей взяться за оружие.

«Более всего, — сказал один из них, — поскольку французы всегда ненавидели нас, пуатевинцев, они желают лишить нас всех владений, чтобы по праву захвата включить нас в свой домен, и обращаться с нами будут хуже, чем некогда норманны, а ныне — чем люди из Альбижуа». Вероятно, это был намек на преследователей секты альбигойцев — инквизиторов из графства Тулузского.

Придя к соглашению, заговорщики послали разведчиков к сеньорам Гаскони, Бордо и Байонны[56], чтобы выяснить, не пожелают ли южане присоединиться к ним. Опасаясь, что стремление французов к господству не кончится на Пуату, и полагая необходимым дать отпор прежде, чем беда постучится в их собственную дверь, сеньоры Гаскони согласились поучаствовать. Гасконские бароны, в свою очередь, отправились на восток и связались с Раймондом VII Тулузским, который принял предложение без малейших колебаний — ведь он пытался выбросить французов из своих владений уже более двадцати лет. Граф Тулузский связался с Фридрихом II, которому замысел понравился, а Изабелла де Лузиньян и сенешаль Гаскони (нечто вроде губернатора или наместника) между тем известили Генриха III.

Вот так внезапно осуществились надежды короля Англии, поощряемые королевой и ее родственниками. Свершилось то, чего так страшились советники Бланки Кастильской: образовался союз, фронт которого простирался от Англии до земель империи, с целью вытеснения французов, сокращения их владений и влияния.