Четыре круга судьбы

— А я, кажется, понимаю! — воскликнул Ратнак. — Это… такие «своды всего», что ли! Там — и научные гипотезы, и история, и мораль; и как-то — одно зависит от другого…

— А я? — спросил и он. (Но как его имя: Джангир, что ли?) — Разве могло быть… Полез в какое-то запретное место, а меня поймали, и… воткнули стекло в тело? Кажется, в ногу, чтобы не мог идти — и так выпороли? Там полиция имеет такие права… А я — хотел не ехать куда-то, вот и пошёл туда нарочно… И тоже — писал о том, как людям плохо живётся, как всё несправедливо; придумывал, как надо — вместо этого…

— А я? — спросил ещё мальчик, до сих пор молчавший. (Его звали… как-то на «Т»?) — Ведь у меня на самом деле — в организме всё на месте, а будто — чего-то нет! А чего — непонятно! Потерял в несчастном случае, или просто отрезали… Или чем-то отравился, и пришлось вырезать?

— Ну, это ещё может быть, — уже спокойнее сказала Фрея.

— Нет, а как я… без этой части тела? И даже не знаю, без какой! Всё вроде на месте!

— Нет, а я? — спохватилась Фрея. — У меня тоже будто ожог! Или нет…

— Но и я будто тайком писал про исторические тайны, — вспомнил Т… — Которых сам не знаю! Удивительно, правда?

— Ну, а… о каких?

— Будто какой-то царь не обязан был хранить верность другому царю: тот защищал свой народ, а этот — свой…

— Да, мальчики… Но как мы помним то, чего не было? Вас не удивляет?

— Удивляет, — признался он.

— Но вы же помните… начало! А что дальше? Что должны делать — там, куда попадём?

Все умолкли. И он задумался…

Всё — тихо, мирно… Значит — не война?

Или — заброшены в тыл, разведчиками? Но — чьими, с какой целью?

Или их судьба — стать учёными? Или… просто учиться тут в школе? (Нет! Вот ещё не хватало!) Или — всё же искать инопланетян?

Или… сами — какие-то особые люди… нового, высшего типа, с особыми свойствами?..

…— А какие у нас у всех… особые свойства? — спросил он вслух.

(И вновь — удивлённое молчание…)

— А почему ты решил, что должны быть? — спросила наконец Фрея.

— Я не знаю никаких, — ответил Манкар.

— А я? — задумался Икта. — Нет, скорее… знаю, что должны быть какие-то, чем представляю!

— А должны быть? Если действительно… — договорил он, и умолк.

— Ну, так, — начал мальчик с именем на «Т…», — у нас всё какое-то ненастоящее? Всё, что помним? Или… как кажется, помним?

(Ещё — глухое молчание…)

— Так, — стала отвечать Фрея, — что мы помним на самом деле? Давайте ещё раз: откуда мы, кто мы? Где жили, какие семьи? Как учились, кем хотели стать?

— Я, кажется… приехал с матерью и братом, в другой город! — вдруг вспомнил он. — На отдых от учёбы! Хотя: есть ли они у меня вообще, помню ли их? Но там был и кто-то из вас… И — эта драка! Или даже не так… Идём ещё мимо каких-то домов, вспоминаем: люди оттуда выселены — за то, что слишком богатые, или — за цвет кожи… И вернулись почти незаконно… А тот, видите ли, воевал против нас! Хотя — что за народ, как там называли…

— А правда: какого мы народа? — спросила Фрея. — На каком языке говорим?..

(Ещё пауза… Что, и этого — не помнил никто?)

— И народ тот — будто самый виноватый во всём, — продолжил наконец Лорикау. — Что была война, голод…

— Но это я узнаю потом, — вспомнил он. — Ну, то есть… не сразу! Где-то что-то подобрал, хотел нести в полицию — оно было чем-то подозрительно… А дома сказали: нельзя! И объяснили, что у нас за власть! Хотя где — «у нас»?..

(И — ещё пауза…)

— …Как людей из тёплых стран выселяли в холодные, и они там умирали, болели! — продолжал он вспоминать. — А в школе всё равно учили, что это великий правитель — ну, который так решил… И заставляли заниматься каким-то глупостями — чуть ли не ругаться в уме, чтобы стройка шла быстрее…

— Да: «Срочно ругайся, но только в уме!»… А тогда за эту драку нас всё-таки отпустили?

— Или… выпороли…

— Подожди! Не так! Не просто драка… Мы — будто кого-то обидели, он прицепился к нам, а потом собралась толпа! И там ещё орали: «У вас, что, никого не убили в войну»? За то, что имею дело с тобой, а ты — из выселенного народа…

— Или нет, — вспомнил и он. — Драка не из-за того: напали просто какие-то люди, а уже потом те окружили нас! И орали: «Эту молодёжь только атомная война уничтожит!» То есть, мы — хуже атомной войны?

— А вроде бы детям запрещалось… что-то! За это — хватают, штрафуют, секут…

— Кто? — не поняла Фрея.

— «Казачество»! — подтвердил Лорикау. — Такой народ или партия, которого раньше не было, а его «возродили»! И они уже перед всеми правы, а все — виноваты за то, что их преследовали…

— Да, а наш народ назывался не «татары»? — вдруг спросил Манкар.

— Нет, как-то иначе: «пихранги», «кихранги»! Но что ещё помню: «там» вроде стали производить много ненужных вещей… Какие-то деньги — ничего не стоят… Судили — кого и за что попало…

— Точно! — вспомнил и он. — И я потом вспоминал всё это… И — как сам нашёл где-то секретный документ о допросе какого-то человека! Он — из того же народа, хотел вернуться, ему не разрешили, а он незаконно поступил учиться: что-то не «отработал»! Хотя зачем нужно «отрабатывать» — тоже не знаю… И вот его допрашивают… Но ему удалось бежать, создав панику… А мне рассказали…