Четыре круга судьбы

— Или тоже нет, — донёсся голос Латеби. — Мы теперь понимаем, как могло быть. Раньше не верилось… Представь: автор знает ту историю, собирался писать её; а вокруг собрались… некто, в ожидании потехи: когда же начнёт — о «стыдном»? Чтобы самим испытать это наслаждение… И они — приняты кем-то на Земле же… за настоящих! И удар — нанесён по образам исходной истории! Жестокий, подлый, коварный! Вот откуда — столько проекций…

— Но кто это? Откуда взялись?

— Трудно сказать. Нам пока непонятно… А о чём подумал ты?

— Что это — детские души, уже испорченные кем-то! — объяснил Высожарский. — С их подсознанием — кто-то уже играл так! На совсем ином материале… Но кто и зачем?

— Да… Теперь мы знаем…

— Что… знаете?

— Как могло быть… Но и то не всё… И ты… сможешь сейчас ещё? Сразу? — снова, как в тумане, долетел голос Латеби.

— А… что там ещё? Давай…

…Секундное мелькание чего-то непонятного — и ещё образ!

Опять здешняя равнина, и… ещё группа земных детей? Снова — совсем других, уже — в брюках, куртках, обуви! Эти — явно не из постели…

(Но… сколько же можно? Сколько ещё таких групп?

Хотя… и то лишь след? Реально их тут — не было?)

— …археологических тайн, — прозвучало жутковатым, смутным шёпотом. (Говорил, кажется, мальчик в синей куртке со светлыми вьющимися волосами.) — Мы должны были что-то открыть. Там, по дороге, или на месте…

— И обрыв… из-за порки? — спросил чей-то голос.

— А потом был поиск инопланетян, — ответил другой мальчик. — И обрыв… на бегстве от полиции…

(Мелькнуло — знакомое из памяти вагона!

Группа детей собралась где-то: вроде бы сарай — но на мгновения превращался в комнату с накрытым клеёнкой столом…)

— …жестокости происходящего, — донёсся голос вновь первого мальчика. — Обрыв на этом…

(Ещё образ… ночного бегства? И уже близкий к реальному: лучи фар, осколки стекла на пути!..

Но и — спуск в подземелье, и совещание уже там? А у входа — вернее, лаза — странные растения: с цветами или плодами в виде правильных белых шаров с коричневыми крестовидными метками на верхушках?

И туда, вниз — прыгали… А там — огонёк свечи и какой-то сейф, поваленный набок… Кто-то — неудобно лёг на две поставленных рядом скамьи…)

— …поиск путей бегства откуда-то, — снова прозвучал голос. — Неясна чем? Почему… отвергнуты?

— Зачем? — добавил ещё голос. — В другую страну, другой мир… И от чего: из интереса к какой-то тайне — или от какой-то жестокости?

— Мы не знаем…

— Но, итак: у вас там был 5802 год? А сейчас вам по 23 года? Вы… с 5779-го?

— Ну… так, — неуверенно подтвердил кто-то.

(То есть, год — будто вдвое короче земного? Но — где? Тут-то, экипаж уже измерил — 806 местных суток, то есть 798 земных! Так близки по продолжительности… Хотя: звёздных, сидерических — или «солнечных», синодических? Которых в году — всегда на одни меньше! Исключая совсем уж экстремальные случаи: Меркурий, Уран, Венеру…)

…— Так давайте уточним: кто вы? Кто из вас кто? Вот ты… Джантер Фаирхай?.. (Высожарского всего передёрнуло!) …И что с тобой было?

— Нет, это я, — ответил не видно, кто — но на Джантара никто похож не был. — А он… Лартаяу Аларафее…

— И у тебя такая семья? Это тебя так… наказывали? Связывали для… задержки кала?

— Да. Меня… А потом попробуй… И занозы: в подошвы, и сюда. Как потом вынимать? Сядешь, чтобы вынуть эти, так те войдут глубже…

— А ты: Итаваро Лодока… Лорока… И что было с тобой?

— Тот интернат… (И образ: кто-то лежал без одежды, грудью на неком столе или кафедре!.. И ещё: подвешен на верёвках, и его так секли, а целая группа стояла и смотрела… И он же — где-то в постели, совсем «земной» на вид!) …Вот так лупили…

— Теперь ты: Ра… дуня…

— Да, Радуня: такое странное имя, — подтвердил другой светловолосый мальчик (ещё и в странных очках: один глаз — закрыт непрозрачной пластинкой! Для коррекции косоглазия, что ли? И тоже — непохож на Ратону)…

— Это тебя пороли в школьном дворе, а потом поставили клеймо на ягодицы? И ты так шёл через весь город?

— Да, и… одеться же не мог: больно…

— Гурам Фарих… У тебя протезы глаз, после побоев в полиции?

— Да, — подтвердил ещё один мальчик.

(Хотя… Высожарский успел вздрогнуть, прежде чем понял: глаза у того — свои, на месте!)

— Талир Менек: ты — без одной ноги? Тоже протез?

— Да, — подтвердил мальчик… у которого (правда, под брюками) одна нога ничем не отличалась от другой!

— Данут… Денет… Рейф: ты был приговорён судом к порке веткой с колючками?

— Да. Такой, что разорвала бы все мышцы, — ответил тот. (Но тоже — явно не было! Иначе — не мог бы и стоять!)

— Минакри Арафо… (Увы, тут имя прозвучало в точности! Хотя… Высожарскому успело почудиться: «Арефий»!) — У тебя выжжены подошвы ног — паяльной лампой, или в той камере?

— Не помню, как, — ответил ещё мальчик.

— Фи Бралат: у тебя — выжжена промежность? Деформированы ткани тела, открыты внутренние органы? И зашито… как-то несовершенно?

— Да, всё… искривлено! И детей — уже не будет! Это так… сделали родители, за то, что «гуляла» там с кем-то…