Четыре крыла Земли

Но вскоре ее сон стал беспокойным. Впоследствии она рассказывала, что будило ее всякий раз одно и то же. Ей снилось, что она спит, и вдруг ее мобильный начинает взывать голосом Эвана: «Любимая! Подойди к телефону! Скорее! У нас почти не осталось ни минуты!» Если бы она хоть раз слышала Кобино «Милый! Ответь, это я!», можно было бы предположить, что это как-то отразилось в ее снах, но Вика не подозревала о существовании капитана Кацира, равно как и его «оранджа». Затем снилось Вике, что она вскакивает с постели и босиком бежит, бежит, бежит к своему сотовому и никак не может до него дотянуться. А Эван уже кричит: «Любимая! Ну что же ты! У меня в запасе буквально считанные секунды!» Всякий раз, как она все-таки дотягивалась до телефона, она тут же просыпалась. И снова ныряла в сон. И вот в какой-то раз голос зазвучал грустно-грустно и сказал: «Любимая, все кончено». Тут она проснулась и обнаружила, что у нее в руке действительно мобильник, и крышка откинута – когда и как во сне она его схватила? – и не во сне, нет, наяву голос Эвана! Эвана! Эвана!

– Вика! Любимая моя, прости, не вешай трубку!

– Я не вешаю, – шепотом сказала Вика. – Я слушаю.

– Вика, я тебя очень люблю... Прости меня, пожалуйста! Я решил тебе все объяснить.

Эван сам не понимал, почему он говорит сбивчиво, словно за ним кто-то гонится.

– Вика, ты слышишь меня?

– Слышу, слышу, любимый!

Окрыленный таким обращением, Эван заговорил увереннее:

– Вика, понимаешь, мы, жители Канфей-Шомрона, решили сегодня ночью вернуться к себе в поселение. Мы сейчас идем по горам...

И вдруг в трубку ворвался чей-то чужой крик: «Эван! Арабы!»

А дальше – то, что каждый вечер несется из телевизора, когда папа смотрит очередной боевик, и чего, прежде казалось, никогда не бывает в жизни, как не бывает русалок и ковров-самолетов... Автоматная очередь. И тут же – еще одна.

А вслед за ними – словно удар кувалдой по уху. Застывшая от ужаса Вика поняла, что «пелефон» упал наземь. Потом послышались чьи-то крики, шаги, бормотание... И уже затем – пустота.

Холод каменного пола под босыми ступнями и прохлада «моторолы», зажатой в руке, мгновенно отрубили бредовую и спасительную надежду, что это лишь продолжение сна, а за продолжением, как известно, следует окончание. Несколько секунд Вика в какой-то прострации глядела сквозь картинку с изображением осенних листьев на дисплее мобильного, затем нажала зеленую кнопку. Высветился перечень последних номеров. Еще раз нажала. Высветился последний номер. Тот, с которого звонил Эван. Незнакомый номер.

Гудки прервались. В трубке заговорило чье-то молчание.

– Эван! Эван! – закричала Вика.

«Г-споди, спаси Эвана! Спаси Эвана! Спаси Эвана! Я что угодно сделаю, только ты – спаси Эвана!»

– Простите, – ответил незнакомый бас с арабским акцентом. – Здесь такие не живут. Больше не живут.

* * *

Комната без окна – не комната. Погреб, камера – все что угодно, только не комната. А когда еще у тебя при этом болят яйца, потому что по ним только что били, и пятки, потому что по ним тоже били, и твой харрис-твидовый пиджак весь пропитался кровью, и ты лежишь на каком-то странном деревянном сооружении, то ли на высокой кровати, то ли на низком столе, лежишь, а из кожи на пятках, с которых сорвали дорогие ботинки, сочится кровь, и ты пытаешься спать и не можешь, потому что прямо над тобой свисает с потолка лампочка, которая только казалась тусклой и унылой, когда тебя пинком забросили в эту комнату, а сейчас, когда надо уснуть, она, оказывается, очень и очень яркая и жестокая, и голова твоя мерзнет, потому что струйки воды стекают с нее, и она вся мокрая – ведь ты недавно терял сознание от боли, и тебе на голову вылили целое ведро воды, чтобы привести тебя в чувство, и когда все это происходит с тобой, то...

...то понимаешь, что все это ерунда по сравнению кое с чем пострашнее, – они знают, что ты человек Абдаллы Таамри, и не боятся. Они встали на путь войны. И покровительство всесильного магната, твой главный козырь, уже не козырь, а битая карта. А значит, с тобой могут сделать все что угодно. Но и это не самое страшное. А то, что ты из человека сделал Аллаха. Ты стал куклой, роботом, продолжением руки великого Абдаллы Таамри. Ты сделал его желания своими желаниями, его волю своей волей, его силу своей силой. И вот ты здесь лежишь в комнате без окна, в погребе, в камере или, как твои палачи называют это место – в зиндане, и у тебя болят яйца и болят пятки, и над тобой свисает с потолка лампочка, и ты здесь один, а всесильный сайид Абдалла Таамри при всем своем всесилии не может тебя спасти... или не хочет.

Дверь со скрипом отворилась. Коротышка Аззам, низко поклонившись, провозгласил:

– Саиди Камаль! Аффанди Мазуз ждет тебя!

Он терпеливо ждал, пока Камаль натянет дорогие кожаные ботинки на распухшие ступни. И только когда пленник проходил мимо него к двери, пыточник не удержался и отвесил ему пинка.

* * *