Четыре крыла Земли

– Боюсь, ты исчезнешь раньше, – задумчиво сказал Натан, передавая Эвану на хранение «Башню Смерти». Гассан, решив, что Натан здесь главный, бухнулся перед ним на колени. Но тот передал «беретту» раву Хаиму, и араб, поняв, что обратился не по адресу, двинулся на коленях к раву Хаиму.

Последний принялся ее разглядывать, и Гассан, истолковав превратно намерения еврея, начал умолять, размазывая по чумазому лицу слезы, смешанные с пылью и песком:

– Пожалуйста! Не убивайте меня! Слышите?! Не убивайте! Я вас очень прошу! Я вам все расскажу, что знаю, только не убивайте! Не убивайте!

– Ну и что же ты нам расскажешь? – спросил рав Хаим, скрестив руки на груди и расставив ступни, как говорят физкультурники, на ширину плеч.

Вид у него был внушительный, можно даже сказать, грозный. Он сильно смахивал на злодея из американского боевика, который взглядом, несущим смертный приговор, смеривает положительного героя, связанного и с гордо поднятой головой ожидающего своей участи. Но рав Хаим сам стоял с гордо поднятой головой, с острием бороды, занесенным над несчастным пленником, точно черный кинжал.

– Что ты такого интересного можешь нам рассказать, что могло бы спасти тебе жизнь, и всерьез ли ты надеешься, что ее еще можно спасти? – проговорил голливудский злодей рав Хаим, чем окончательно привел боевой дух Гассана в состояние Помпеи после извержения Везувия. От ужаса тот даже плакать перестал. И умолять. Вскочил с колен, чтобы тут же сесть на попу, и голосом, исполненным обреченности, поведал столпившимся поселенцам о задании, которое получил от Мазуза, и о засаде, что ожидает их на пути в Канфей-Шомрон. Когда рассказ был закончен, на Гассана обрушилась лавина уточняющих вопросов, из ответов на которые стало ясно, что он точно не знает, где их ожидает засада. Но ему известно, что его двоюродный брат как раз сейчас вышел из Мухайям-Фариа, чтобы встретить их. «Плюс накиньте сколько-то минут на то, чтобы устроиться на боевых позициях, и получится, что они вам готовят гостеприимную встречу где-то между дорогой на Таллузу и пятьсот восемьдесят восьмым шоссе. Это место называется «Ущелье Летучих Мышей». Знаете, там старая грунтовая дорога вдоль скал идет. А по другую сторону – кусты. Так вот, если те прилягут в этих кустиках, то вам всем вскорости придется прилечь на дорожке».

К концу своего повествования Гассан настолько расхрабрился, что стал отпускать подобные наглые шуточки. Но его никто не остановил. Все пребывали в задумчивости. Лишь когда Гассан, окончательно освоившись, заявил, что на месте евреев он бы... рав Хаим прервал его.

– На месте евреев вы не будете, – сказал он. – Евреи сами будут на своих местах. Вернутся в свои жилища, на свою землю, и будут.

Потом посмотрел на него, как старый атаман на молодого разбойника, и скомандовал:

– Свяжешься со своим командиром и скажешь, что мы только что прошли в нужном направлении.

– Ты что, Хаим? – возмутился Натан. – Кому ты веришь? Это ловушка, ловушка!

– Ловушка, говоришь? – рав Хаим прищурился. – Не будет никакой ловушки!

Он взглянул на застывшего на земле Гассана. У того на лице уже не страх отражался, а полная отрешенность. Последняя реплика Изака, которого он почему-то все еще подозревал в главенстве у евреев, вновь повергла его в состояние отчаянья, столь сильного, что он даже бояться перестал, поскольку, поймав холодный взгляд рава Хаима, уже не числил себя в живых. Вернуть страх ему можно было только вместе с надеждой. Рав Хаим интуитивно ощутил это и окликнул его:

– Эй ты, араб, как там тебя?

Араб, на тот момент безымянный и безгласый, молчал.

– Пойдешь с нами, – провозгласил рав Хаим.

До Гассана не сразу дошло... нет, не то, что его берут с собой, и даже не то, что он, скорее всего, доживет до рассвета и, возможно, по воле Аллаха и этих неожиданно великодушных врагов, проживет и еще. Все это всплыло уже потом! А на тот момент слова рава Хаима сообщили ему лишь тот факт, что он еще существует. А следовательно, его зовут Гассан.

– Гассан... – пролепетал он. – Меня зовут Гассан!

– Ну вот и отлично, – согласился рав Хаим, понимая, что глыба молчания с места сдвинута и что, вернувшись к жизни, парень снова начнет за эту жизнь цепляться. – Гассан так Гассан. Значит, слушай, Гассан! Ты сейчас пойдешь с нами. Другой дорогой. Будешь идти рядом со мной.

На ладони у него зачернела уже знакомая Гассану «беретта».

– Сейчас в этом револьвере десять патронов, а в тебе ни одного. Малейший подвох – и в тебе будет десять пуль, а в нем ни одного.

Демонстративно отвернувшись, он сделал шаг в сторону. Но там на беду стоял Натан Изак, который сбил весь его пафос словами:

– Знаешь, Шестьдесят Восьмой, Вс-вышний использует самые неожиданные орудия, чтобы спасти свой народ. Например – твой мочевой пузырь.

И слегка подпрыгнул. Рав Хаим собрался было обидеться, но вдруг вспомнил, что так и не сделал того, ради чего отстал от отряда.

* * *