Четыре крыла

И он увидел ее – совсем юное дерево, тоненькое, безжалостно сломанное, расщепленное пополам рухнувшей прямо на нее столетней липой с толстенным дуплистым стволом, сгнившим изнутри. Липа, видимо, стала жертвой недавней грозы – ураган повалил ее, выкорчевал из земли ее мощные узловатые корни. Облепленные комьями грязи и травой, они напоминали щупальца чудовища. Возле могучего комля зиял провал.

Яма.

Вырванный из почвы комель обнажил ее содержимое.

Из ямы несло трупной вонью, будто из потревоженной могилы.

Клавдий и Макар медленно приблизились к яме. На дне лежал сгнивший, перемазанный глиной обрубок обезглавленного, лишенного кистей тела.

– Черное худи! – воскликнул Макар. – Это же Руслан!!

– Мужчина. Без головы, – Клавдия мутило от запаха, он старался дышать ртом.

– Один! Второго нет! Руслан! Мы его отыскали! Клава!

– Что? – Клавдий не мог оторвать взор от мертвеца.

Низ черной куртки с капюшоном высоко задрался, на выпиравшем животе что-то синело…

– Адонис его убил? – ахнул Макар. – Клава, я и представить себе даже не мог! Он его прикончил здесь! Обезглавил, отрубил руки. И зарыл под корнями, в лесу. А гроза липу сломала, и могила открылась!

Глава 29 Гранат и анемоны

Утро в Шишкином Лесничестве для некоторых начиналось на закате.

Мощные, почти мужские взмахи рук одинокой купальщицы в заросшем ряской уголке пруда, разделявшего голубой особняк и шале. Нагретая за день июльским солнцем толща мутной зеленой воды, взбаламученной шишкинской наядой.

– Иди сюда! – требовательный хриплый пьяный вопль.

Эхо в соснах…

– Анька! Не спрячешься от меня!

Громкий всплеск!

Купальщица подплыла к пологому берегу участка Дрыновых, заросшему густыми кустами анемоны виргинской, усеянного мелкими цветами, нащупала ногами топкое дно и показалась из воды по пояс.

Из-за кустов бесшумно, словно тень, на ее зов появилась Анна Дрынова в пестрой, до пят тунике Missoni, облекавшей ее расплывшуюся приземистую фигуру словно полосатый мешок. На фоне изумрудных многолетников, усыпанных восхитительными белоснежными цветками – адонисами[41] она походила на яркую нелепую кляксу. В руках Анна держала спелый гранат[42], вгрызалась в него и выплевывала косточки. Нос ее перепачкал рубиновый гранатовый сок.

Купальщица – ее бывшая подруга, а ныне соперница и врагиня, сделала шаг к берегу в воде. В крошечном купальнике бикини, едва прикрывающем ее налитую грудь, высокая, статная, с выпирающим беременным животом, рассыпавшимися по плечам темными мокрыми кудрями, с жестокого ночного похмелья и одновременно уже навеселе, она казалась столь прекрасной и соблазнительной, что у невзрачной круглолицей Анны свело судорогой челюсти – то ли от зависти, то ли от терпкого гранатового сока.

– Анька… старая крыса…

– Ты оказывается здесь, Васенька… Давно ли? И опять налакалась? Смотри в пруду не захлебнись.

– Утопишь меня? – Василиса сунулась к ней из воды. – Как его утопила? Где он?

– Тебе лучше знать.

Они смотрели друг на друга. Лепестки белых анемонов осыпались на траву. Гранат истекал кровавым соком.

– Он все равно мой, – заявила Василиса.

Анна Дрынова демонстративно выплюнула косточки граната.

– Его семя во мне! – Василиса торжествующе положила руку на выпуклый живот.

– Он – плод инцеста, а ты алкоголичка. Родите на пару Ихтиандра с жабрами из киношки. Или Приапа[43], – Анна хрипло захохотала.

– Был бы он живой, вернулся бы ко мне. Где он? – Василиса зачерпнула горстью воду.

– Поищи у себя в подвале, гадина пьяная.

Пауза.

– Ты все равно проиграла, Анька, – молвила Василиса. – Он отец моего ребенка. Поэтому он – мой навсегда. А ты, тварь…

– Что, Васенька? – осведомилась Анна почти нежно.

– Осталась с носом, – выпалила Василиса. – Он твой нос называл «вислозадым» и говорил – ты им хлюпаешь во сне, храпя словно сапожник! Ржал – хоть беруши покупай. А когда декламируешь свои долбаные стишки, в экстазе брызжешь слюной на километр! Обратись к дантисту насчет виниров!

Анна размахнулась и с силой метнула гранат в бывшую подругу. Гранат попал Василисе прямо в живот. Она вскрикнула от боли и опрокинулась на спину, ушла целиком под воду.

Анна смотрела на пруд – по нему расходились круги.

Но вот ее прежняя подруга всплыла. Лежа на спине, подставив живот закатному солнцу, медленно загребая, она устремилась прочь.

Глава 30 Мертвец

Клавдий Мамонтов смотрел на обезглавленный труп в яме под корнями.

– Звони Бальзаминову! – волновался Макар. – Скажи – мы нашли Руслана. Бедная наша Роза…

– Это не Руслан, – заявил Клавдий.

– То есть? – Макар изумленно уставился на друга. На тело в яме он старался не глядеть больше, зажимая себе рот и нос ладонью от жуткого смрада. – Виноградов… Адонис его убил здесь. Или в особняке. Специально обезглавил и руки отрубил, чтобы не опознали. Они, наверное, не поделили…

– Все правильно, убийца изувечил тело для затруднения опознания, – ответил Клавдий. – Только это не наш Руслан Карасев.

– А кто? – опешил Макар и… вперился в яму.