Четыре месяца темноты

Несмехова сидела за столом и проверяла сочинения, когда заметила краем глаза, что в кабинет вошли двое. Она повернула голову и не узнала вошедших: женщина была одета в строгий синий костюм с юбкой, мужчина – при галстуке, в сером тонком плаще. В школе, где всё время мелькали знакомые лица, эти показались чужими. К тому же некоторая суровость и важность незнакомцев делала их похожими на двух хищных птиц.

Едва взглянув на них, новая учительница русского сразу почувствовала присутствие власти и закона в храме знаний.

– Наталья Борисовна – это вы?

Некоторая угроза в их голосе заставила Несмехову подняться.

– Я.

Незваные гости молчали.

– Все дополнительные занятия, которые я веду, согласованы с директором… – начала она, нервно постукивая по столу ручкой.

– Мы по другому вопросу, – отрезала женщина. – К нам поступили жалобы по поводу того, как вы обращаетесь с детьми…

– Это всё родители Гены Курдюкова, так ведь?! В таком случае…

– Мы не должны вам ничего говорить. Для начала проверим все ваши документы, необходимые для работы в сфере образования…

Наталья Борисовна плюхнулась обратно на стул.

Озеров вышел во двор и замер, наблюдая за живой игрой, развернувшейся на площадке.

– Кирилл Петро-ович! – как резаный кричал Курдюков. – Идите к нам!

– Я тороплюсь… – ответил Озеров тихо, самому себе, и с сомнением взглянул на поле.

– Сюда! – закричал Штыгин, тяжело дыша. – Учителя против учеников! Зададим им жару!

Кирилл не успел придумать оправдания, Харибдов сунул ему мяч в руки и прошептал:

– Оставайтесь, Кирилл Петрович. Мне нужен перерыв, Роман Андреевич меня ушатал.

Он взглянул на разрумяненные лица и блестящие глаза, весело глядящие на него: вечно лыбящийся Каштанов, Ергольцева в коротких шортах, Урбанский, поправляющий причёску, Мурат и Тамара – вечная парочка, Емеля Колбасов, хохочущий неистовым смехом и дышащий как паровоз, Илья Кротов, затаившийся за его спиной. Озеров ещё мог бы отказаться, сославшись на дела…

– Ну, Кирилл Петрович!

– Ладно! Только я не собираюсь с вами сюсюкаться.

– Мы отомстим за все двойки!

– Ну-ну!

Мяч звонко ударился о резиновое покрытие и полетел дальше.

Люба вскинула руку и закричала:

– Фаина Рудольфовна! Это вы! Здравствуйте!

Учительница истории в сарафане и накинутом платке прогуливалась по школьной улице. Перед собой она катила узорчатую коляску.

– Люба! Зачем ты повисла на ограде! Ты же можешь упасть!

– Там ребята играют в баскетбол с нашими учителями! Вы видели?

– Сейчас же слезай.

Люба плюхнулась на землю и, встав, захохотала.

– Я не упала!

Фаина Рудольфовна заметила, что девочке сняли скобки.

– Это ваш малыш?

– Мой.

– Эх! Сладко ему спится. А когда вы к нам вернётесь?

– Я… я пока не знаю точно, – разволновалась Фаина, – ребёнок пока не отпускает далеко.

Она удивлённо взглянула на Любу:

– Что это ты такая довольная?

– Всего через две недели каникулы. Я уеду к подруге в деревню.

Люба подняла руки и закрутилась на одной ноге вокруг себя, чуть не рухнув на асфальт.

Затем она подбежала к ограде и прижала лицо к прутьям:

– Возвращайтесь к нам, Фаина Рудольфовна. Мама сказала, что я могу сменить школу. Но я подумала и отказалась.

– Почему? – спросила учительница, покачивая коляску.

– Я тут всех знаю. А там придётся всё начинать сначала.

Фаина Рудольфовна кивнула и тихонько толкнула коляску вперёд.

– Маргарита Генриховна! – Секретарь поспешно вошла в кабинет. – Вы просили сообщить: если на спортивной площадке опять будут играть без вашего ведома…

Завуч поднялась и не спеша отдёрнула штору. Яркий свет заставил её зажмуриться. Когда глаза привыкли, она увидела толпу, с криками и смехом носящуюся по площадке.

– Значит, учителя против учеников… – сказала Маргарита Генриховна едва слышно.

– Сказать им, чтобы прекратили? – уставилась ей в спину Светлана, словно прессом переминая зубами жвачку.

Маргарита Генриховна задумалась, приоткрыла окно и вдохнула свежий запах сирени.

– Не нужно. Пусть играют. Должно же их что-нибудь объединять…

Секретарь пожала плечами и пошла к выходу.

– Света! Подожди. У меня на столе бордовая папка. Передай её, пожалуйста, лично в руки директору.

Девушка беззаботно подхватила папку и зашагала по коридору.

Когда её шаги стихли, Маргарита Генриховна отошла от окна, села за стол и достала чистый лист бумаги. Она не знала, с чего начать.

Долгие годы заведующая планировала сложную школьную жизнь, а теперь не могла придумать список занятий для летнего отдыха.

Наконец на белом листе появилась надпись: «Купить семена цветов». Какие цветы нужно посадить и как за ними правильно ухаживать, Маргарита Генриховна не знала, но направление было взято верное.

В бордовой папке, которую несла в кабинет директора Светлана, лежало заявление Каучуковой Дамы с просьбой уволить её по собственному желанию. И никто в школе ещё не знал об этом.

Это была самая тонкая папка из всех, что Маргарита Генриховна когда-либо передавала начальству.

Эпилог