Четыре месяца темноты

Как в бреду Илья, изловчившись, оперся на руки и неистово размахнулся ногой. Краем глаза он успел увидеть словно высеченное из камня лицо Монгола. Кротов промахнулся, и его ступня угодила третьему врагу не в голову, а в живот. Удар получился не таким сильным, как хотелось бы, а поскольку спорт, если не считать шахмат, всегда давался мальчику плохо, – вообще не мог причинить боли. Но лошадиная ухмылка тут же исчезла с лица его старого знакомого: видимо, он не ожидал от Кротова такой прыти. Схватившись за живот, он пошатнулся и молча отошел в сторону.

Илью совсем покинули силы. Он застыл на полу, мучаясь оттого, что замешан в таком низком деле. Ему было обидно и горько. Коренастая фигура старика высилась над ним, лицо его не выражало ни злобы, ни осуждения, лишь глубокую печаль. И это было хуже всего.

Не говоря больше ни слова, Монгол протянул руку. Она была теплой, сухой и морщинистой. Илья поднялся, стараясь не глядеть на лицо старика.

Вокруг все еще кричали и шумели. Начались уроки, и многие, забыв уже о драке, входили в классы. Кротов готов был расплакаться от стыда, но держался, чтобы не дать врагам повода для радости.

Как Илья подошел к дверям класса и как в руке его снова оказался испачканный рюкзак, он не помнил. Заходя вместе с толпой в кабинет, мальчик находился словно в забытьи. Одноклассники, как пингвины, раскачивались перед ним из стороны в сторону.

Скоро все двери закрылись. Некоторое время из классов слышался приглушенный гул, и наконец в рекреации наступила полная тишина.

Молчало и пианино.

Еще одна перемена прошла, а жизнь продолжалась.

Аладдин

– Сделай лицо попроще, а то наступит конец света! – сказал Штыгин-старший.

– Ты не представляешь, сколько сил я потратил…

Андрей вышел из машины, громко хлопнув дверцей.

– Давай, – проворчал отец. – А ещё лучше врежь по капоту той рукой, которая ещё не была сломана.

Юноша угрюмо замолчал. Сегодня отец не поймёт его. Со стороны багажника послышались ругательства, но на этот раз по другому поводу.

– Что случилось? – грустно повернул голову Аладдин.

– Кто-то поцарапал заднюю дверцу. Причём намеренно. Сволочи…

Отец распрямился, и тут же вновь стал невозмутимым.

– Это Табакса. Не иначе… – промямлил Андрей.

– Мне всё равно. Это старое ведро и так нужно продавать.

Он хотел шутливо ткнуть сына в бок, но Аладдин отклонился в сторону. У него сейчас совсем не было настроения веселиться.

– Куда ты сейчас?

– Зайду в школу ненадолго. Есть одно дело.

– Ладно.

Андрей старался не поднимать глаз от пола, когда шёл на третий этаж. Кто-то из ребят поздоровался с ним, но он только буркнул что-то невнятное в ответ.

Бирка на новой рубашке, прямо под воротником, натирала шею, и он готов был вырвать её руками и растоптать.

Когда юноша вошёл в кабинет биологии, его настроение окончательно испортилось: он думал, Кирилл Петрович будет сидеть в классе, как обычно в это время, один и они смогут спокойно поговорить. Но учителя со всех сторон облепили семиклассники. Они задавали глупые вопросы вроде: «А почему у человека искры перед глазами, когда он ударится обо что-нибудь?»

Кирилл Петрович, которому следовало бы послать их куда подальше, вместо этого с довольным видом охотно отвечал и разжёвывал для любопытствующих детали. У Андрея не было терпения ждать, когда они закончат, поэтому он быстро подошёл к столу и произнёс холодным голосом, не глядя на учителя:

– Кирилл Петрович, у вас остался какой-нибудь чай? Мне срочно нужно чаю.

Он думал, никто не заметит его просьбы, но присутствующие замолчали, а молодой учитель удивлённо уставился на него:

– Что случилось?

– Ничего. Можете просто дать мне чаю? Или воды. Есть в этом классе вода?

Внутри у него всё клокотало. Аладдин уже хотел развернуться и выйти вон. Но Кирилл Петрович понял по его лицу, что дело неладно, и сказал школьникам, чтобы они разошлись. Некоторые из них всё ещё мешкали и собирали вещи в рюкзаки.

– Говори, что с тобой.

– Ничего особенного, – сопел Андрей, глядя краем глаза, как девочки берут свои рюкзаки, испуганно косятся на него и удаляются за дверь.

Кирилл Петрович поднялся:

– Штыгин, хватит валять дурака. Говори. Ты сдал экзамены в колледж?

Какой точный вопрос! Андрей коротко взглянул на него и, подойдя к окну, процедил сквозь зубы:

– Да, я сдал. Биологию. Набрал восемьдесят пять баллов. Более чем достаточно.

– Поздравляю… – Учитель не успел договорить, потому что Андрей вдруг издал странный горловой звук, сотрясся всем телом и, опершись рукой на парту, зарыдал.

Слёзы теперь лились по его лицу без остановки, словно кто-то открыл краны.

– Алгебра… Алгебра… – повторял он, вытирая тыльной стороной руки опухающий нос. – Я не смог… Я завалил… Но я сдам её, даже если мне придётся вызубрить все правила…

Он больше не видел Кирилла Петровича. Слёзы не унимались. Глаза заполнились туманом. Андрей почувствовал, как его похлопали по плечу.

– На, выпей воды.

Юноша пил жадно, громко глотая, словно со слезами из него вышла вся жидкость. Если бы у него был волшебный джинн из лампы… Тогда бы он…

Но никакого джинна не будет. Теперь он всё должен будет делать сам.