Четыре месяца темноты

Но несмотря на все усилия учителя по гитаре, он так и не потерял интереса к музыке. Он забыл и нотную грамоту, и гаммы, и сольфеджио, но не забыл, чем настоящая музыка отличается от ее подобия: слезы и улыбка, когда ее слушаешь, появляются на лице сами собой.

Скоро из одного класса зазвенел знакомый голос, быстро что-то говоривший, и в узкой дверной щели Андрей увидел стройную фигуру Марго. Светлые волосы она некрепко заплела в толстую, толщиной в руку, косу, и длинные пряди обрамляли лицо. Девушка активно жестикулировала всегда, а теперь особенно – перед концертом.

Когда он вошел, она оказалась совсем близко и первая к нему повернулась.

Андрей сразу почувствовал, как он неловок и неповоротлив. Он думал, что им не о чем будет говорить, но все произошло очень просто и быстро.

Она прощебетала что-то о концертной программе, обняла его так, словно была знакома с ним много лет (а они даже не говорили никогда друг с другом!), показала ему свободное место и исчезла.

«Я и впрямь медлительный», – подумал Аладдин, сглотнув слюну и еще чувствуя в воздухе легкий аромат манго. Он ощутил тепло в груди, на животе и на правой щеке, как будто она все еще обнимала его.

«Так же, как и остальных…» – пронеслось у него в голове.

Андрей сел рядом с женщиной в шали. В руках у нее было много пакетов, сумок, свертков и авосек. Так много, что он понял: до конца концерта она из рук их не выпустит. Иначе содержимое этих свертков или высыплется, или будет украдено…

Женщина оказалась какой-то дальней родственницей Маргариты, вроде двоюродной тети. Все оставшееся время она рассказывала ему о заслугах и талантах девушки. Она хвалила ее так, как будто была ее поклонницей.

«Неужели ей больше делать нечего в жизни, как ходить на концерты десятиклассницы?» – сокрушался Андрей.

В зале он узнал еще пару лиц. Это были подружки Марго, которые повсюду следовали за ней. Андрей поспешно отвернулся – ему не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, что он здесь был.

Когда он уже успел утомиться от голоса дальней родственницы, в зал плавной походкой вошла сама Марго, а следом – пожилая женщина с постным лицом.

Девушка села рядом с ним, и Андрей почувствовал сквозь ткань пиджака ее обнаженное плечо.

– Моя учительница по вокалу, – прошептала она, указывая на женщину в переднем ряду, с гордо поднятой головой, в шерстяной кофте, с завязанными в пучок волосами и глубокими складками возле рта. Учительница пения живо напомнила Аладдину других музыкальных педагогов, встреченных им прежде. Все они как будто были одного возраста, убирали волосы в пучок, ходили в вязаной теплой кофте и сидели приосанившись, готовые испепелить взглядом любого, кто попробует предположить, что классическая музыка иногда бывает скучной.

– Сейчас будут выступать трое ее учеников. Я последняя. Спасибо, что заглянул.

Андрей кивнул. Марго легко, самыми кончиками пальцев коснулась его колена. Он почувствовал ее дыхание, и проклятые белые бутоны снова начали распускаться у него перед глазами, лишая возможности трезво мыслить.

Вблизи она выглядела несколько иначе. Он видел, что девушка пользуется косметикой, причем умело. Но от него не скрылась пара пятнышек на щеке, слишком сильно замазанных тональным кремом, а глаза, на его вкус, были слишком ярко подведены. Голос также слышался иначе, чем он его себе представлял. Аладдин не мог объяснить это себе, но интонации звучали слишком резко, а некоторые слова она проглатывала, из-за чего Андрей не мог отделаться от мысли, что она глупа.

Но Марго сидела рядом – и только это имело сейчас значение. Он ничем этого не выдавал, но внутри его все волновалось от каждого ее движения и каждого шелеста платья.

Первая ученица выступила неплохо. Раза два голос ее слабел, но местами набирал такую силу, что у Андрея бежали мурашки по коже. Телосложения она была плотного, и он в очередной раз задумался о том, что носителем сильного голоса не может быть худощавый человек.

Но следующий ученик, парень тонкий, как жердь, с бледным и задумчивым лицом, запел голосом высоким и звонким, и тенор его был по-своему удивителен.

– Где твой друг? – тревожно зашептала Марго.

Иногда Андрею даже удавалось забыть о том, что выступают ученики: их хотелось слушать – лишь редкая нота не попадала в точку.

Его дернули за рукав.

– Что?

– Я спрашиваю, где твой друг? Этот мелкий…

– Он опоздает. Он всегда опаздывает. А что?

– Мне нужны зрители. Вот что!

Она встала и пересела на первый ряд, к самому краю сцены.

Как будто услышав, что говорили о нем, в дверях появился Зайцев. Лицо его было сначала испуганным, а затем извиняющимся.

«Нет никакого смысла втягивать голову в плечи и сгибать колени, особенно если твой рост и так метр пятьдесят. Это только привлечет внимание людей в зале. Лучше уж зайди уверенно и быстро, займи первое попавшееся место, вне зависимости от того, что говорят или исполняют», – мысленно обратился Андрей к своему приятелю.

Зайцев решил, что пройдет бесшумно, но подошвы его ботинок заскрипели на отполированном полу. Преподаватель по вокалу поправила пучок на голове и недовольным взглядом наградила вошедшего.