Четыре месяца темноты

Андрей даже не был уверен, что она ему нравится, но раз уж она так привлекает всех остальных… Игривые большие глаза и ровные белые зубы, стройная фигура….

С Андреем она была одного роста, Зайцев как раз доставал ей до груди, что, как он любил повторять, его полностью устраивает.

«Они с подругой смотрели на нас, – кипятился Вася Зайцев. – Тогда, на Дне учителя, когда мы сидели все за одним столом. Она все время подавала знаки».

«Не на нас, а на меня», – Андрей прекрасно помнил тот день. Педагоги позвали к своему накрытому разносолами и нарезками столу тех учеников, которые вели уроки за учителей, и расспрашивали их о том, как все прошло.

Марго обратила на него внимание, потому что он сменил платок Аладдина на костюм и галстук. Он терпеть не мог носить пиджак, но как только надевал, пожилые и молодые учительницы, а иногда и одноклассницы так и сыпали комплиментами, неустанно повторяя, как костюм ему идет. Андрей не замечал разницы, только вот галстук с воротником натирали шею и мешали поворачивать голову.

Марго в тот день в облегающем лазурном платье сидела в другом конце зала, положив ногу на ногу, и покачивала туфелькой. Еще никогда он не понимал языка взглядов так ясно – он привлек ее внимание, и она играла с ним. Каждый раз, когда их взгляды встречались, его пробирала приятная дрожь.

«Это ей ничего не стоит, – думал юноша, – она уже сто раз так играла с другими».

С большим трудом он оторвался от мыслей о Марго и вернулся к разговору с отцом.

– Я и сам был не рад, что прогулял алгебру. Под конец дня я вымок и замерз.

– Ты вымок и замерз, – нараспев повторил Штыгин-старший, – но бабуля, которая еле ходит, напоила тебя чайком, и ты блаженно уснул.

– Рома, мальчик был не на высоте в тот день, это точно. Но и мокрым до нитки. Вид у него был, как у китобойного судна после нападения Моби Дика, – подала голос бабушка из соседней комнаты.

Они гостили у нее второй день. Мать отпустила Андрея провести выходные с отцом. Но отец здесь не гость – уже больше года он почти все свое время проводит у бабушки в квартире.

– Мама, ты покрываешь обманщика. Неважно, каким он вернулся, важно, что я узнал о прогуле из уст Маргариты Генриховны, а позже мне позвонила бывшая супруга и обвинила в том, что я не проследил, пришел ли он в школу. Странно, я думал, они с тетей отправляли тебя туда.

– Они и отправили. Но я сел на автобус в другую сторону.

«Лучше признаться сразу, – решил Аладдин. – Так быстрее. И от него все равно ничего не скроешь».

– Я не рассчитывал, что ты меня поймешь, пап. Это было мое личное дело. Мое – и Раисы Львовны.

Отец резко обернулся, однако лицо его было спокойным. Даже слишком спокойным.

– Но потом мы снова решали его без тебя – твое личное дело. Только почему-то с Раисой Львовной наедине. Поверь, мне не меньше тебя нравиться глядеть на ее кислую физиономию. Ты не понимаешь, да? Все вы не понимаете, когда с вами говорят без крика.

– Роман, – раздался голос из соседней комнаты, – признай, что и ты в свое время прогуливал географию. Гонял с мальчишками в футбол на соседнем дворе. А говорил, что брюки порвал о гвоздь, на котором висела карта Австралии. Интересно знать, как нога взлетела так высоко…

– Это хотя бы был спорт, а не тупое шатание под проливным дождем, – отец взял Андрея под руку и, наклонившись над самым его ухом, прошептал, – спасибо, хоть посидел с ней на этой неделе, а то она мне всю подноготную вспомнила. Видимо, тебя и впрямь совесть замучила.

– Теперь вся эта история мне поможет, – ответил юноша шепотом. – Я решил, что не оторву зада от стула, пока не разберусь с новыми примерами. Пропусков тоже больше не будет, пап.

– Ну, допустим, – хрипло произнес Штыгин-старший, окинув сына взглядом. – Куда это ты собрался?

Андрей медленно натянул через голову свитер. Так, чтобы было время подумать.

– В музыкальную школу.

– Зачем? Вроде бы ты бросил гитару два года назад.

– Я думаю, хм, может быть, мне восстановиться? Столько усилий потрачено впустую.

– Ты говоришь словами своей матери. С каких пор ты такой послушный?

– И как нам звать ту музыкальную школу? – послышался скрипучий голос из соседней комнаты. – Как она просит тебя называть ее?

– Бабушка! Мама! – одновременно воскликнули Штыгины.

Отец вопросительно посмотрел.

– Что? – прошептал юноша. – Ничего я вам не скажу. Может, она захочет остаться с Васей Зайцевым.

– Зайцев целыми днями пялится на Маргариту Цветкову. Это даже я заметил. Впрочем, заметить это не сложно, в ту же сторону глядит половина старшеклассников. Ты…

Андрей предательски покраснел, что с ним в последнее время стало случаться все чаще.

– Удачи вам, ребятки, – ухмыльнулся отец. – Только не забудьте, что даже хороший чай, заваренный слишком много раз, теряет вкус. И не подеритесь. Высокое искусство отрицает насилие.

– Я просто давно не слушал живую музыку. Вот и все.

– Кто знает, может, мне даже удастся увидеть правнуков, – пропел голос из соседней комнаты.

– Нет уж, придется подождать, – отрезал рукой Штыгин-старший.

Его голос вдруг переменился и стал серьезней. Он обхватил Андрея рукой выше локтя: