Четыре папочки на рождество

— Ладно, ладно, — мягко сказал я, убирая волосы Генри с его влажных глаз. — Ты наказан, не сомневайся. Но сейчас нам нужно, чтобы ты помылся и приготовился к ужину. Как насчет того, чтобы подняться наверх, принять ванну и переодеться, а потом перекусить?

При мысли о наказании, которое теперь отодвинулось далеко в будущее, лицо Генри озарилось.

— Можно мне тоже пирог? И мороженое?

— Может быть. Посмотрим. Пойдем.

Я встал с дивана, взял Генри за руку и повернулся, чтобы вывести его из комнаты. Оказавшись лицом к входу в кабинет, я понял, что у нашего с Генри разговора есть слушатель.

Маркус, мой брат-близнец, стоял у входа, прислонившись к стене со скрещенными на груди руками и типичным стоическим выражением на на лице, покрытом трехдневной щетиной.

Маркус был серьезным человеком, хотя и не лишенным сардонического чувства юмора, которое время от времени проявлялось. Судя по выражению его лица, это был не один из тех случаев. Маркус бросил на Генри тяжелый взгляд, когда тот приблизился, который заставил маленького парня крепче сжал мою руку.

— Вот тебе и жестокое наказание, да? — спросил Маркус. — Ванна и немного пирога? Вряд ли это лучший способ доказать, что он сделал что-то не так. — Он говорил достаточно тихо, чтобы Генри не услышал.

— Эй, он и так чувствует себя достаточно плохо.

— Он должен. Мы все были чертовски напуганы, что с ним что-то случилось. И он собирается сделать это снова, если только полностью не поймет, что сделал что-то не так.

— Он понимает это, — сказал я. — Мы можем наказать позже. Кроме того, ты хочешь, чтобы я отправил его в его комнату без ужина на День благодарения?

— Это наверняка отправило бы его в следующий раз домой, — пробормотал Маркус.

— Чувак, ему пять лет, а не пятнадцать. Я разберусь с ним позже.

Маркус фыркнул, явно недовольный моим ответом.

— Ты мягок с близнецами. Нужно быть немного жестче, если ты хочешь, чтобы они научились.

— Спасибо за подсказку, — ответил я с оттенком сарказма в голосе.

Хотя у нас вчетвером часто были разные мнения о том, как лучше воспитывать наших племянницу и племянника, мы были едины в нашей любви к близнецам, и это было намного сильнее любых разногласий, которые у нас могли возникнуть, когда дело доходило до тонкостей их воспитания.

— Пошли, большой парень, — сказал я. — Давай поднимемся наверх.

Однако прежде чем мы успели сделать еще один шаг, нас окликнул чей-то голос.

— Куда вы идете?

Мгновенная ухмылка появилась, когда я повернулся, чтобы увидеть большое, улыбающееся лицо Хэтти, ее нетерпеливое выражение, обрамленное копной песочно-светлых волос. Она подбежала ко мне, взвизгнув и обняв Генри.

— Ну, привет тебе, маленькая леди! — сказал я, наклоняясь и присоединяясь к объятиям.

— Эй! — Генри возмутился, не будучи большим поклонником объятий. — Отпусти меня!

— Куда ты ходил? — спросила Хэтти. — Я была напугана.

— Я был в лесу.

— Но на улице холодно!

Я отступил назад, наблюдая, как эти двое препираются так, как могли только близнецы. Так случилось, что я сам был экспертом в этом вопросе, только что немного повздорив со своим собственным близнецом. Эти двое безумно любили друг друга, хотя Хэтти была единственной, кто стремился показать это.

Я поднял глаза и увидел Мака в другом конце комнаты.

— Слышал, ты планировал вымыть Генри перед ужином? Не мог бы ты вымыть их одновременно?

— Конечно, я мог бы вымыть их вместе, если собираюсь наполнить ванну. Ты готова, Хэт?

— Ага! — Она просияла, явно счастливая быть частью процесса. Хэтти была более застенчивой из них двоих, менее буйной, менее стремящейся попасть в беду. Однако когда речь шла только о семье, она всегда была солнечным светом и улыбалась, наделенная тем же оптимизмом и позитивным отношением, что и ее мать.

Мы направились наверх, Хэтти вытягивала из Генри все подробности его приключения, пока мы шли в ванную рядом с детской комнатой. Я наполнил ванну и снял с детей грязную одежду, убедившись, что ванна была приятной и с пузырьками, прежде чем погрузить их обоих в воду.

Мне нравилось ежедневно купать детей. Они вдвоем росли прямо на моих глазах, и казалось, что только вчера они говорили невнятным голосом и ползали повсюду. Когда они были в ванне, плескались и хохотали во все горло, они были детьми насквозь.

К тому времени, как мы закончили мыться, запахи из кухни внизу стало невозможно игнорировать. Маркус и я занимались большей частью готовки пока Генри, Мак и Адам отправились по своим делам, но теперь, когда они вернулись, они взяли на себя последние штрихи в приготовлении.

Я помог детям одеться, Генри и Хэтти надели свои лучшие рубашку с воротничком и платье соответственно, оживленно болтая о всевозможных блюдах, которые они собирались съесть. Разговор шел в основном о пироге и мороженом, разумеется, домашнем.